Шрифт:
Закладка:
Прочитав молитву, Эддут приступил к трапезе. Они сварили рыбную похлебку, но не хватало соли. Мужчина подул на содержимое чашки, затем помешал ложкой. Жидковато.
– Мы так будем месяцы бродить. – Вильсон давно возмущался, что их поиски не эффективны. Предлагал прибегнуть к методам, которые Эддут презирал. Обратиться за помощью к видящим непростительно. Он еще не утратил достоинства, чтобы слушать таких же шааховых выродков. – Быстрей бы закончить да смотаться в Архорд. Я соскучился по хорошеньким шлюшкам.
– Прикуси язык, – сухо отрезал Эддут. – Или забыл, кто ты? Какую клятву давал?
– Успокойся, я не собираюсь плодить детишек.
– Ты оскверняешь свое тело, а оно сосуд для благодати Геула. Чем меньше в нем места для этой благодати, тем быстрее и хуже ты закончишь. К тому же использовать женщину ради эгоистических утех…
– Да брось… – Вильсон скривился. – Эти женщины сами рады, чтобы их использовали. Не забывай, что это их хлеб. И потом… у нас же договоренность. Иногда… в качестве заслуженной награды за хорошую работу мы кого-нибудь трахаем.
– Иногда я делаю вид, что не вижу вашего позора, но это не значит, что вы должны трепаться и испытывать мое терпение. Вы должны молиться не переставая и искать магов с таким усердием, чтобы Геул прощал слабость ваших жалких душонок.
– Как будто ты у нас девственник. – Вильсон прищурился, пытаясь найти ответ на лице Эддута, но тот остался бесстрастным. – Ну, признайся, кем она была? Та, перед которой ты не устоял?
– Еще одно слово, и я отрежу тебе язык.
Вильсон заткнулся. Он посмотрел на Эддута с презрением и злобной досадой. Хотел уличить его, доказать, что он тоже несовершенен, но никто и никогда не видел Эддута с женщиной. Была ли она вообще? Проклятый Эддут. Всегда спокоен, вежлив, исправно молится по десять раз на дню. Ну просто пример для подражания. Вильсона от него тошнило.
– Навестить кого-нибудь из видящих[31] было бы неплохо. Вместо бессмысленных скитаний пошли бы в нужном направлении.
– Нет.
Тон Эддута указывал на бессмысленность пререканий. Светоносцы орудовали ложками, поглощая суп, пока тот не остыл. Вильсон, не любивший униматься с первого раза, приготовился спорить, но перед лицом вдруг мелькнула тень.
Черные перья едва не задели нос. Ворон дважды обогнул костер и уселся на вытянутую руку Эддута. Мужчина отставил миску и отвязал сверток, прикрепленный к птичьей лапе. Вильсон подался вперед.
– А вот это интересно. Из столицы?
Эддут взглянул на печать и тут же сломал ее.
– Нет.
Он бегло прочел корявые строчки. И без того суровое лицо стало еще мрачнее. Губы плотнее сжались.
– Что там?
– Ничего хорошего. Кто-то обезглавил отряд дозорных Лакуды. Командующий с людьми уехал на разведку и не вернулся. Оставшиеся боятся сунуться наружу, говорят, там сам Шаах поджидает. Что думаешь?
– Бред, конечно. Ну, про Шааха. – Вильсон задумался. Сидящие неподалеку Светоносцы смолкли, услышав разговор. – Маг?
– Вряд ли одиночка стал бы действовать таким образом.
– Хочешь сказать, их несколько?
– Не хочу, но, судя по всему, так и есть.
Эддут скомкал письмо и бросил в костер. Час от часу не легче. Не успели разобраться с одним, так толпа пожаловала. И с чего бы прихвостни шааховы засуетились?
– И что будем делать?
– Придется поехать. Сборище магов точно опаснее одного.
– Но мы же разделились. Если их правда много, нас убьют.
– Не будем действовать опрометчиво. Проигнорировать письмо мы не можем. Лакуда – стратегически важная для страны точка. Уничтожат ее – и южные границы останутся без защиты. Я уже молчу о том, что маги двинутся дальше. Хотите смертей среди мирного населения? Король с нас шкуру спустит.
Правота Эддута была неоспорима. Дозорные молчали, но каждый почувствовал подкравшуюся тревогу. Что-то надвигалось, и оно угрожало всем.
Глава 21
В поисках решения
«Ты не сбежишь». Мисора проснулась и уставилась в мрачный потолок. Глубокий вдох. Знакомый ледяной голос. Всего лишь иллюзия, сон. Мужчина никак не мог оказаться в стенах замка. Только кошмар, отголосок прошлого. Мисора почувствовала, что затек левый бок. Она спала на сваленных мешках в общей каморке для слуг, и каждое утро ее будила возня крикливых, недовольных женщин. Но сегодня Мисора проснулась раньше остальных. Она приподнялась и пригладила спутавшиеся во сне волосы. Во рту остался отвратительный привкус. О случившемся будут знать только двое. Мисора чувствовала себя частью чего-то особенного, одной кровавой и неприятной тайны. Она не жалела о том, что сделала, почти не жалела и о том, что было после. Король решил поиграть. Пусть…
Через полчаса, когда слуги пробудились, Мисора собрала волосы в пучок и отправилась на кухню. Она была дико голодна, но знала, что поесть удастся не раньше, чем позавтракает король. Слуги могли порадовать себя немногим, и женщина думала о том, как хорошо было бы сидеть за одним столом с Лонгреном, вкушать ту же пищу, что и он, с презрением поглядывая на тех, кто дурно с ней обращался. Страшные и глупые желания. Мисора знала, что они вряд ли исполнятся.
Нарезая фрукты тонкими кольцами, она наблюдала за суетящимися служанками. Многие из них оказались старше, во всяком случае, внешне, но встречались и молоденькие неопытные кокетки. Почти никто из них не был замужем, но Мисора знала, что у большинства есть дети. Скорее всего, они отдавались стражникам, понимая, что это единственный доступный способ хотя бы временно заполучить мужчину. Те немногие, что все-таки были обручены, горделиво вскидывали подбородки, чувствуя себя на высшей ступени. Мисоре это казалось отвратительным.
Неся поднос в тронный зал, она поймала себя на мысли, что предвкушает встречу с Лонгреном. Женщину привлекала возможность стать для него кем-то особенным, льстило то, что она интереснее королевы. Конечно, лисица не могла не замечать скуки в глазах Лонгрена, когда Наоми медленно жевала, уставившись в тарелку. Да и кто бы не отчаялся с такой женой? Кролик… Да, трусливый кролик. Мисора улыбнулась, решив, что подобрала отличное определение королеве. А лисицы охотятся на кроликов.
Зайдя в зал, Мисора тут же взглянула на короля, но к ее величайшему разочарованию Лонгрен не обратил на нее внимания. Он беседовал с приближенными и, будучи увлечен разговором,
