– Злые духи цепляться за волос, мешать ясно видеть, путать мысли. Но я не стричь. Белый люди любить грязный женщина. Етжив абэн. Миддар мэ манджум. – Последнее старуха бросила стоявшим поблизости мужчинам, и Хаару куда-то поволокли.

* * *

Девушка перестала думать о том, что хуже уже не будет. Каждый новый день убеждал в обратном. Ее привязали к дереву прямо напротив одного из идолов, так что теперь уродливые, хищно скалящиеся рожи пристально наблюдали за пленницей. Просто деревяшка… Хаара убеждала себя в этом, но не могла избавиться от навязчивой мысли, будто что-то незримое и впрямь дышит поблизости… изучает. Не шевельнуться. Хочется в туалет, знобит, рука пульсирует от боли. Плакать уже нечем. Хаара чувствовала не столько отчаяние, сколько злость. Она мысленно взывала к Иландару, но тот не появлялся. Специально мучает или не может зайти на землю эскаллов? «Ну же, братец… убеди духов отпустить меня». Никакого ответа. Губы Хаары искривила злобная усмешка. Так улыбается человек, готовясь убить. Черные мошки кружили у лица, кусали за лоб и щеки. Девушка делала вид, что не замечает дискомфорта. Пыталась абстрагироваться, воображая костер. Наверняка гореть гораздо неприятнее.

Иноверцы разожгли огонь. Хаара наблюдала за тем, как они едят из общего котелка и предаются странным увеселениям: какая-то женщина с извилистым узором на спине целовала в губы парня сильно младше себя. Неподалеку еще две женщины боролись, пытаясь повалить друг друга с помощью хитрых приемов. Собравшиеся вокруг наблюдатели поддерживали их возгласами и словечками, смысл которых до Хаары не доходил. Увы, проклятый идол закрывал приличную часть обзора, а пленница смотрела куда угодно, лишь бы не на него. Прислушивалась. Никаких подозрительных звуков. Деревья в этой части росли слишком близко, вархары вряд ли проберутся. Единственное, что утешало. Хотя спать под открытым небом, когда напротив такая уродливая деревяшка, казалось невозможным. Ночные тени воскресили образы, которые Хаара старалась тщательно запрятать в дальние уголки памяти. Трупы на кольях. Ночь обладает жуткой способностью оживлять все дневные кошмары. Что, если мертвецы слезли с кольев? Что, если они придут?

Хаара дала себе мысленную пощечину. Мертвецы не ходят. Никакая магия на такое не способна. Смерть – это навсегда. Правда ведь? Смотря на эскаллов, их мерзких идолов и трескучие костры, Хаара думала, что многое прежде было скрыто от глаз. Что она знает об этом мире? Что из всего, сказанного ее учителями, не было ложью? Хаара молилась, чтобы звуки не стихали: пусть люди говорят, вопят, дерутся, лишь бы она верила, что все еще находится в жизни. Остаться один на один с темнотой ей хотелось меньше всего. Она не верила, что сможет уснуть.

Глава 19

Рийск

Хааре хотелось, чтобы мучения закончились быстрее, но прошло несколько дней, а она все так же оставалась привязана к дереву. Иногда женщины подходили, чтобы накормить ее или дать воды, но девушку мучило другое: жуткий зуд, затекшие конечности, насекомые, забравшиеся под одежду. Она мочилась в собственные штаны, плакала от бессилия, умоляла отвязать. Эскаллы оставались равнодушны. Они не понимали слов. Призрак Иландара не появлялся. У Хаары складывалось впечатление, что единственный ее слушатель – бог иноверцев, мерзкий деревянный идол, издевательски смеющийся над ней. Как-то раз девушка попыталась плюнуть в злые рожи, но попала себе на ноги. В голову тут же пришла мысль: «Он еще отомстит». С каждым часом Хааре все больше казалось, что Геул оставил ее, отдал на растерзание эскаллам за слабость. Он не прощал неповиновения, но почему именно ей? Она вообще не выбирала эту жизнь.

Развязаться невозможно. Даже пальцами не пошевелить. Хаара сыпала ругательствами, орала, чтобы хоть как-то скрасить адские часы и не сойти с ума.

– Чтобы вы все сдохли! Слышите? Смерть придет за вами! Ваши мерзкие духи не спасут, когда явятся вархары! Вас повесят на ваших же кишках! Сожрут сердца ваших детей!

Один из мужчин, устав слушать крики, приблизился и саданул Хаару по лицу. Девушка прикусила щеку и сплюнула выступившую кровь.

– Синказ!

Хаара поняла – ей приказали заткнуться. Может, и правда стоит? Эскаллы ведь все еще могут ее сжечь.

Несколько дней показались Хааре годами. Она то впадала в тягучие, мучительные сны, то страдала оттого, что не может отключиться от реальности. В мозгу что-то щелкало. Ненависть и отчаяние сменяли друг друга с завидной частотой, так, что девушка с трудом поверила, когда пришедшая старуха и двое крепких мужчин наконец развязали ее. Ноги не держали. Девушке чудилось, будто ее запихнули в чужое тело. Мужчинам пришлось буквально тащить ее. Старуха, не говоря ни слова, шла рядом.

Хаара заметила, что ее присутствие уже не вызывает такого интереса, как в первый день. Люди косились, но с неохотой. Девушку затолкали в один из шалашей: достаточно просторный. Хаара припомнила, что именно из него выходила старуха. В нос ударили запахи трав и пряностей. Девушку подвели к большому железному тазу, оставленному на не застеленной части земли, после чего старуха вытащила из-за пазухи клинок и, брезгливо ворча, разрезала никуда не годную одежду на Хааре. Девушка вздрогнула. Стоящие по бокам мужчины крепче схватили ее под локти.

Прожигающий стыд взял верх над рассудком. Хааре захотелось спрятаться. Мерзко от самой себя… унизительно. Она осталась нагой и грязной в присутствии незнакомцев. Старуха намочила клочок ткани и начала с силой оттирать девушку. «Лучше бы я осталась в Лакуде. Взяла меч и заперлась в комнате, придумала бы, как выбраться. Не все обладают твоей тактичностью, Ридесар», – вспомнив о мужчине, что не был ей ни другом, ни врагом, Хаара отчего-то почувствовала острую тоску. Он заслуживал лучшей участи. Старуха терла немилосердно: оживали ссадины, комариные укусы, синяки. Хаара морщилась, не зная, что еще ей предстоит вынести.

– Вы не обязаны это делать. Я могла сама.

Старухины пальцы обтерли ее гениталии, заставили крошечную грудь гореть от холода и грубых движений. На глаза девушки выступили слезы. Сколько можно? Почему она просто терпит? Почему не способна вырваться и защититься, убить их всех, отправить к Шааху? Пусть Геул подавится! Она еще плюнет ему в лицо. Старуха принялась за волосы. Хаара всхлипнула. Жалкая.

Закончив, женщина обмотала девушку в темно-коричневую ткань и подвязала поясом, соорудив некое подобие платья. Хаара пересеклась с ней взглядом: в глазах-бусинках застыло презрение. Девушку снова вывели на улицу. Ей чудилось, будто ее вот-вот