птерозавры, но они именно высоко специализированы — приспособлены к полету. Причем птицы после утраты внушительных мускулистых хвостов и их превращения в веерообразную «кучку перьев» (а вероятно, и еще ранее) претерпели значительные изменения — сильное смещение центра тяжести их тела вперед (мощные крылья перевешивали легкие тылы) и переход в положение «сидя на корточках». Тела птиц покоятся на перешедших почти в горизонтальное положение бедрах.

В целом же для архозавров был характерен мощный хвост, часто с довольно длинными, отходящими от позвонков хвоста отростками — к ним крепится мускулатура. Разумеется, не у всех динозавров хвосты были в равной степени мощны. У гадрозавров, видимо, были мощнейшие хвосты с множеством длиннейших остистых отростков: утконосые динозавры намного превосходили «хвостатостью» теропод. Но и у тех в целом с хвостами все было хорошо. Имея такую роскошь сзади, грех было не использовать ее для ускорения. Прочие способы локомоции, скорее всего, не могли получить у архозавров заметного распространения по той причине, что им именно так лучше всего и бегалось, без дополнительных эволюционных ухищрений. Точнее, им понадобилось только одно ухищрение — подняться на задние конечности, что им удалось и что было доведено, благодаря интенсификации обмена веществ и пневматизации скелета, динозаврами до полного совершенства.

Если у тебя быстрый обмен веществ, то нет проблем с удержанием хвоста выше над землей, что автоматически (на первых порах) избавляет от многих сложностей, с которыми сталкиваются имеющие менее скоростной обмен веществ лепидозавры. Нет, например, надобности наращивать пассивную защиту, пока еще можно от кого угодно убежать и кого угодно догнать. Напротив — у млекопитающих не встретишь столь «роскошных» хвостов.

Звери и протозвери охотно избавлялись от украшающего их сзади девайса. Для скоростных маммальных аллюров, например для галопа, хвост особо и не нужен. У многих млекопитающих он сильно редуцирован, у некоторых отсутствует полностью (например, у нас с вами). Редуцированы были хвосты и у многих предков млекопитающих, и у родичей предков. Причем редуцированы уже тогда, когда ни о каком новом способе локомоции еще и помыслить было нельзя. Впрочем, и у продвинутых дицинодонтов хвост порой «попадал под сокращение» до состояния коротенького «обмылка». Подталкивает их к отказу от хвоста, возможно, помимо того, что хвост мог быть изначально, как минимум на очень ранних стадиях эволюции, специализирован для удержания потомства (или по крайней мере для того, чтобы не мешать закреплять это потомство на туловище) и к размахиванию из стороны в сторону не годился, та же причина, что и у амфибий, — сокращение поверхности тела и уменьшение потери влаги. К тому же и млекопитающие, и их предки, видимо, издревле упражнялись в строительстве нор (напомню, именно дицинодонт кистецефал был первым «профессионально» роющим животным, ушедшим с поверхности в «андеграунд»). Рыть норы можно разными способами. К примеру, поминавшиеся мной австралийские вараны (Varanus panopter) при вполне рептильном строении и наличии длиннейшего хвоста остаются отменными землекопами. Они, как сравнительно недавно было обнаружено, оказались «авторами» уникально глубоких спирально закрученных нор[147]. Животное, ведущее роющий образ жизни и вынужденное то и дело продираться сквозь субстрат, порой превращалось в сплошной хвост, это произошло, видимо, с безногими ящерицами. Их сравнительно слабые конечности преобразуются в ненужные отростки, лишь мешающие пробираться в подземелье. У млекопитающих и существ, близких к ним по конструкции, проблема совсем иная — их сильные ноги с мускулатурой, богатой миоглобином, вполне пригодны для рытья, а вот хвост им не особенно нужен: в узких норах его невозможно использовать как рычаг для ускорения (да и ускоряться особенно некуда). Так что, наоборот, при жизни в подземельях у млекопитающих хвост заметно редуцируется. Ну и наконец, еще у самых давних предков млекопитающих, имевших «пеликозавровое» строение, видимо, возникают сложности с использованием более «традиционного» рептильного способа передвижения — изгибаясь синусоидой. Хвостом дело не ограничивается, я выше писал о том, что родительская забота могла тоже непосредственно влиять на предпочтение типа локомоции крупными существами. В общем, сказалось множество факторов.

Итак, отчасти (в случае предков млекопитающих) не только новый способ локомоции предшествует появлению плоского хвоста, но новый хвост может предшествовать появлению нового способа локомоции (или по крайней мере их изменение может происходить почти одновременно). Изменение строения хвоста, который до поры до времени был не нужен, а иногда и вреден, потребовало поиска новых способов перемещения. Хвост уменьшился, но не исчез — ему нашлось со временем множество разных применений, возможно, одно из них могло состоять именно в прикреплении только что отложенных яиц к животу матери или создании некоего подобия сумки (если эти изменения не предшествуют обретению новых способов передвижения). Подвижный хвост унаследовал от своих, может быть, весьма отдаленных пращуров утконос и использует его теперь для перетаскивания веточек: закреплять потомство на животе ему уже не требуется.

Конечно, хвост — это хорошо, но не только мощный хвост, мне кажется, не позволил динозаврам по-настоящему познакомиться с прелестями настоящего, нашего, млекопитающего галопа (хотя, повторю, они и так хорошо себя чувствовали). Для успешного развития маммальных типов локомоции хорошо было бы приобрести еще и достаточно гибкий позвоночник, причем гнущийся не из стороны в сторону, а дорсвентрально. Соглашусь, можно привести массу примеров того, что галопировать можно, его не имея. Если бы спина лошади была так же подвижна, как у кошки, кавалерия просуществовала бы крайне недолго — те несколько секунд, в течение которых первый и последний в истории всадник пытался бы удержаться на животном. Однако для освоения «млекопитающего» способа передвижения, когда передние и задние конечности отрываются попарно, дорсвентрально гибкий позвоночник все же был бы полезен. В данном случае он работает как пружина. Я говорил, что и крокодилы освоили галоп, но они не могут состязаться с млекопитающими. У животных, чей позвоночник малоподвижен, видимо, мало перспектив в дальнейшем развитии этого типа локомоции, если рядом с ними снуют существа более гибкие и проворные — звери. Как бы хорошо на четырех ногах ни бегал архозавр, недостаточно гибкий позвоночник со множеством ребер делает его слабым конкурентом млекопитающего. Перед млекопитающими же открываются невиданные просторы, когда они осваивают такой способ бега: их позвоночник весьма гибок, благо у нас есть брюшная полость, где ребра отсутствуют.

Не только ребра, однако, ограничивали гибкость позвоночника архозавров. У динозавров спина была довольно малоподвижна из-за развития мощных межкостных связок в позвонках спины. Это справедливо, видимо, минимум для всех теропод. Можно объяснить это приспособлением к бипедальной локомоции (подобные же межпозвонковые связи развиты у современных страусов). Жесткая спина могла быть унаследована динозаврами