не висел где-то на скале или ветке, он даже не просто крепился к телу, а путешествовал в поисках молока. И формироваться крылья должны были из тех же приспособленных к хватанию и лазанию конечностей — это все же совсем разные ситуации.

Сказанное не означает, что у сумчатых вовсе не было шанса создать какое-то существо, способное к машущему полету. Быть может, если бы эволюция дала им такой шанс и экологические ниши не были заняты птицами и рукокрылыми, сейчас небо рассекали бы какие-то марсупиалии. Например, подобно кенгуру, будущий сумчатый покоритель небес мог оставить в неприкосновенности передние, хватательные конечности и начать превращать в крылья задние. Я уже рассказывал здесь о четырехкрылых планерах мезозоя, среди завроморфов, планеристов «доптерозавровой» эры воздухоплавания были и те, у которых перепонка натягивалась преимущественно удлиненными задними конечностями (шаровиптеригиды), в общем-то они начинали путь по тому маршруту эволюции, который мог бы стать оптимальным для сумчатых. Но шанса покорить небо эволюция сумчатым не дала. Более того, попыток овладения воздушным пространством млекопитающие не предпринимали до кайнозоя — до времени окончательной победы плацентарных в мировом масштабе. Что вновь заставляет подозревать, что преимущественно стратегии размножения и ухода за потомством древних плацентарных долгое время все еще были близки к стратегиям современных сумчатых.

Приведенный «размноженческий» аргумент кажется слишком условным, не обязательным. Ничто же не мешало нашим предкам (начни они осваивать машущий полет), как и утконосам, решившим переселиться в воду, оставлять свое потомство на берегу, то есть в данном случае на земле, или на какое-то время отказываться от полетов. Но предки утконосов, обитавшие на берегах водоемов, лишь постепенно переходили к жизни в воде, медленно меняя и способ размножения, их не теснили более успешные водоплавающие. Для того чтобы перейти к жизни в воде, не требовалось ни ускорять метаболизм, ни учиться как-то экономить воду в организме.

Ну и последнее, не столь существенное для штурма неба, но важное для эволюции терапсидов и млекопитающих. Перед переходом к машущему полету неплохо было вначале научиться действовать передними конечностями синхронно (задние для машущего полета никто так и не сумел приспособить, хотя эволюционные попытки создать живой планер с перепонками, крепящимися именно к задним конечностям, были уже в триасе). Хорошему летуну, если это наземное позвоночное, нужны синхронно действующие конечности. Условно говоря, до того, как перейти к машущему полету, неплохо было бы «изобрести» прыжки или бег (не просто так именно тушканчиков мезозоя — склеромохлусов подозревают в том, что именно от них произошли птерозавры). Со строением конечностей у наших раннетриасовых пращуров и их сородичей дело обстояло довольно плохо — даже современные однопроходные все еще сохраняют некоторые примитивные особенности плечевого пояса. И все же нельзя сказать, что синхронизация работы конечностей для них была совершенно невозможной. Уже в пермский период появились хищники с расположенными парасагиттально задними конечностями и почти выпрямленными передними. Если даже примитивные архозавры (крокодиломорфы и крокодилы) способны синхронизировать работу правых и левых конечностей, то и позднепермским терапсидам это было по силам[142]. И все же сам по себе перевод конечностей под туловище еще не означает, что существо хорошо освоило их синхронное использование: те же крокодилы галопируют в редких, исключительных случаях. К тому же парасагиттальность первым делом осваивают именно существа, для которых она особенно актуальна, то есть всяческие крупномеры. А крупномер, осваивающий полет… ну, тяжеловато ему будет в небе, вот увеличиться в размерах уже после того, как научился летать, — это совсем другое дело.

Отсутствие парасагиттальности не означало отсутствия возможности синхронизации правых и левых конечностей, но оно осложняло его достижение. В реальности этот процесс мог и запаздывать: новые формы локомоции долго могли оставаться факультативными и редко использующимися. Так же, впрочем, и предки динозавров, скорее всего, долгое время использовали бипедальный тип локомоции лишь изредка, только постепенно, со временем, он стал для них ведущим. Об отсутствии парасагиттальности стоило здесь упомянуть и еще потому, что оно может косвенно свидетельствовать о все еще низком уровне метаболизма у наших миниатюрных предков: для поддержания выпрямленных конечностей нужен постоянный расход энергии. Когда же наконец переход к парасагиттальности совершен, изобретаются губы, а чуть раньше, видимо, происходит избавление от лишних ребер в животе и появляется брюшная полость. На арену эволюции окончательно вышли существа, таскающие потомство на себе, не способные оставлять его где ни попадя, и такая заботливость сочеталась со всеми неприятными для освоения воздушных пространств последствиями.

Наконец, нашим предкам просто нечего было делать в небе. Мелкие ночные насекомоядные уникальным образом жизни в норах были прекрасно защищены от каких бы то ни было хищников. Они отгородились от динозаврового мира умением строить норы, жить в прохладе и темноте. В этой нише у них долгое время не было соперников. В первую очередь в небо и в море отправлялись те, кому на земле было неуютно. Большинству архозавров, правда, было и на земле комфортно: они имели эволюционные преимущества — именно они раньше других, возможно даже раньше предков млекопитающих, научились синхронизировать действия правых и левых конечностей. Следы, обнаруженные в пещерах Польши, показывают, что какие-то ранние архозавры, возможно родственные динозаврам, ходили, опираясь попеременно на длинные задние и короткие передние конечности. У прогрессивных архозавров, к тому же из-за наличия «птичьего способа дыхания», была развита пневматизация скелета, «птичье» дыхание, возможно, развивалось как способ лучшего охлаждения при «рептильном» устройстве (об этом ниже). Пневматизация же облегчала тело в целом и, как следствие, его поддержание в воздухе — полет. У архозавров были экономные почки, позволявшие избегать сильных влагопотерь даже при наличии широких кожистых мембран. Имелись у них и перьевые покровы, которые можно было модернизировать для улучшения аэродинамических свойств организма и защиты от солнечной радиации. К тому же вместе с прочей наземной живностью архозавров, бывших не столь успешными в бипедализме и скоростной локомоции, теснили предки динозавров. И вот менее успешным архозаврам, которым некуда было деваться от более шустрой и более крупной родни и которые не чувствовали себя ночью и под землей так же хорошо, как наши предки, и пришлось искать какое-то убежище, при этом дорога в океан для них была, как уже сказано, если не совсем закрыта, то проблематична. Кроме этого, в небе их ждали многочисленные и вкусные насекомые. Для других архозавров убежищами стали реки и озера — это были будущие крокодилы, они далеко не сразу приспособились к жизни в воде, но все же адаптировались и даже предприняли в конце юрского периода вылазку в океан.