выше уже было сказано, первыми успешными летунами, освоившими что-то более продвинутое, чем планирующий полет, были архозавры, конкретней птерозавры. Это были существа с достаточно продвинутым метаболизмом. Архозавры и по сию пору остаются намного более успешными летунами, чем млекопитающие (птицы — очевидное тому доказательство). Дело не только в хорошем обмене веществ, хотя и в нем тоже. Перья — монопольное эволюционное изобретение архозавров, а кожистые крылья сами по себе увеличили бы потери влаги, к этому первые млекопитающие и их предки были подготовлены хуже их более развитых потомков и точно хуже древних завроморфов, а мохнатые, шерстистые крылья, видимо, для машущего полета не слишком подходят.

К тому же все же они не были такими уж успешными теплокровными. Их организмы, скорее всего, начали худо-бедно отапливаться значительно раньше, чем у архозавров, но одно дело поддерживать температуру, достаточно высокую для того, чтобы комфортно себя чувствовать ночью (в не очень прохладном мезозойском климате), и совсем иное дело — развить обмен веществ, достаточно активный для машущего полета.

У современных сумчатых температура тела в среднем уступает температуре тела плацентарных, а у яйцекладущих с регулированием температуры и того хуже. Отчасти (для сумчатых) это можно списать на место их обитания — большинство из них жители Австралии и примыкающей к ней Новой Гвинеи, а Австралия — место достаточно засушливое и жаркое (на материке к тому же практически отсутствуют возвышенности — территории, где может быть прохладнее). Если обитатели других континентов могут найти защиту от солнца под пологом леса, то австралийцам и это едва ли удастся: здесь распространены эвкалиптовые леса, а их листья расположены к солнечным лучам ребром[139]. Листья эвкалиптов, растущие «бочком» к свету, как и обилие эфирных масел — средство выжить в условиях повышенной солнечной радиации. Тратиться в австралийских условиях на дополнительный обогрев не то что не нужно, но даже опасно. Не было особых резонов сильно усердствовать с обогревом и млекопитающим мезозоя: решили вопрос с ночной жизнью, и ладно. Кроме того, для чего им, собственно, нужна была высокая температура и архибыстрый обмен веществ? Для машущего полета. Но до него еще эволюционировать и эволюционировать.

У современных плацентарных значительная часть энергии расходуется на непомерно разросшийся мозг. Да, первые млекопитающие уже имеют выдающийся мозг, но давайте присмотримся повнимательнее к тем молоколюбивым животным, которые нас окружают. У сумчатых, насколько я понимаю, рост мозга ограничен. Их мозг не так развит, как у плацентарных. Ограничен он, возможно, именно из-за их сумчатости. Выкармливание детенышей из- за крайне малого размера плода у сумчатых и так длится дольше, чем у плацентарных, а развитие большого мозга потребовало бы еще более длительного роста и периода выкармливания. Если не тратиться на отращивание мозгов, то и детство пройдет несколько быстрее (а в мезозойских условиях млекопитающие были заинтересованы в скорейшем наступлении зрелости, о чем далее). Кроме того, сразу после появления на свет детеныш сумчатого должен отыскать сосцы матери с вкусным молоком и прочно на одном из них закрепиться. Для этого нужны, во-первых, рефлексы, четкое представление о «маршруте»: куда ползем, что ищем, как цепляемся. А за это отвечает мозг (вместо того чтобы формироваться, он должен работать на очень ранних стадиях развития). Во-вторых, развитие «крепежных мышц» на черепе по сути еще эмбриона также, возможно, влияет на ограничение развития черепной коробки и мозга сумчатых. У более архаичных цинодонтов и зверозубых (хотя в сравнении с прочими современниками они были вполне себе мозговиты) с цефализацией дело обстояло еще хуже, чем у «настоящих» млекопитающих.

Современные последним цинодонтам и первым млекопитающим архозавры также не отличались интеллектуальной мощью, но у них был другой повод усердствовать с обменом веществ — они развивали скорость. Чемпионами в беге по пересеченной местности в какой-то момент были предки динозавров и сами динозавры, что и сделало их главными сухопутными организмами. У неплацентарных же млекопитающих и со скоростью все обстоит не лучшим образом.

Беглый обзор сумчатых показывает, что среди них сравнительно немногочисленны пальцеходящие, то есть существа, у которых площадь опоры на субстрат минимальна, животных, наиболее приспособленных к забегам, среди них немного. Крупных сумчато­копытных мы не знаем: место африканских антилоп в австралийских полупустынях заняли существа с совершенно иным типом локомоции. А ведь австралийский сухой и жаркий климат весьма располагает к созданию чего-то антилопообразного. Даже среди животных, освоивших пальцехождение, скоростных бегунов было немного.

У нелюбви сумчатых к скоростному бегу может быть несколько объяснений. Во-первых, то же, что и у низкой температуры: бегать в условиях крайней сухости и высоких температур — значит зря напрягать мышцы и рисковать перегревом, если есть возможность как- то прожить, не ускоряясь, лучше этого и не делать. Кроме того, опять же, возможно, некоторое ограничение на скоростное передвижение накладывает и сумчатость. Раз он, детеныш, должен сам после рождения доползти до материнской сумки, цепляясь за шерсть матери, и вообще прочно держаться за мать, пока не станет достаточно крупным, он должен иметь соответствующим образом устроенные конечности, а конечность, предназначенная для бега, и конечность для лазанья и хватания — разные типы конечностей. Видоизменить один в другой непросто (не невозможно, но сложно). Думаю, что такие же сложности испытывали и древнейшие млекопитающие.

Предки млекопитающих, в отличие от диапсид, намного более склонны к квадропедализму. Но у первых млекопитающих это могло быть связано и с тем, как на свет появлялись их детеныши. У современных сумчатых их новорожденные почти эмбрионального вида для странствий по материнскому телу, насколько я знаю, используют передние конечности. Поскольку передние конечности у новорожденного уже сформированы, то можно и в дальнейшем полагаться именно на них, а это ведет к преобладанию квадропедальной локомоции. Возможно, близкие причины подталкивали к квадропедализму и более древних синапсид, хотя это и сомнительно: как мы уже видели, древние совсем юные кайентатерии выглядят почти как уменьшенные копии взрослого животного. Однако даже просто высокий уровень заботы, опять же на мой дилетантский взгляд, мог препятствовать переходу к бипедализму. Как я уже сказал, крупное животное имеет меньше оснований отрывать переднюю часть от земли. Существа, с юных лет обреченные на самостоятельность и выживающие в эти юные годы, вынужденные постоянно спасаться от более крупных хищников, охотно отрывали передние конечности от земли. Напротив, пребывающие под опекой грозных родителей предпочитали никуда не торопиться и готовиться ко взрослому четверолапому существованию.

Возвращаясь к млекопитающим, можно предположить, что приспособление детских конечностей к лазанью мешало и дальнейшему их эволюционному преображению в крылья (поэтому ни на что сложнее планера мезозойские млекопитающие не претендовали).

Впрочем, это не означает,