и океаны к этому времени своего подогрева почти лишаются. А вот идея с хищниками мне кажется-таки любопытной. Если действительно малышам гадрозавров приходилось спасаться в воде от хищников, то что это могли быть за хищники, специализирующиеся на небольших существах и не любящие воду? В конце мелового периода как раз появляются некрупные, но способные охотиться на существ размером с динодетенышей млекопитающие, и водные процедуры, напомню, на протяжении всего мезозоя млекопитающие в целом не жалуют, и все-таки мог ли их пресс хотя бы некоторых динозавров склонить к полуводной жизни? Относительно насекомых можно отметить любопытные изменения: если личинки древних гигантских стрекоз вели вполне сухопутный образ жизни, то современные стрекозы первую половину жизни предпочитают находиться в воде. Сухопутный образ жизни личинки стрекоз вели до конца пермского периода, когда случается настоящий уход личинок в воду. Конечно, это не означает, что именно позвоночные и загнали современных стрекоз в воду (вообще не факт, что это связано с какими-то хищниками), но в целом такое перемещение в результате какого-то эволюционного давления, как мы видим, вполне возможно.

Перепонки и плоский хвост, быть может, помогали гадрозаврам пересекать крупные реки во время сезонных миграций. Недавнее исследование зубов этих животных, проведенное канадскими учеными, показывает, что как минимум населявшие современную канадскую провинцию Альберта гадрозавры не были склонны к дальним миграциям наподобие современных карибу и предпочитали перемещаться на сравнительно небольшие расстояния, порядка каких- нибудь 80 километров (что сопоставимо с перемещениями современных слонов)[132]. Однако то, что установлено для группы гадрозавров, населявших одну конкретную местность, не обязательно справедливо для гадрозавров всегда и везде.

Останки гадрозавров (впрочем, не только гадрозавров, но и некоторых других динозавров, не имеющих явных приспособлений для водных перемещений) порой обнаруживаются в морских отложениях со следами повреждений, оставленными пелагическими хищниками. Предположительно трупы незадачливых гадрозавров выносило в море течение рек, которые они безуспешно пытались преодолеть, либо они обитали на периодически затапливаемых территориях (подобных современной амазонской сельве) и не всегда могли спастись в периоды разливов. Гипотеза о миграциях или жизни на затопляемых территориях мне сейчас кажется наиболее правдоподобной (а учитывая данные ограничивающего миграции зубоисследования, из этих двух все-таки версия с затапливаемыми территориями кажется наиболее обоснованной).

Уровень океана на протяжении большей части мелового периода был гораздо выше, чем сегодня (но, повторяю, не в конце мелового периода, когда он понижался), это означало и более интенсивные периодические затопления суши, и даже периодическое превращение целых материков в россыпи островов. Современная Северная Америка состояла тогда из двух независимых островов — материков Аппалачии и Ларамидии. Один из них, Аппалачия, видимо, и был прародиной гадрозавров[133]. Кроме того, в этот период Луна все еще находилась ближе к Земле, чем сегодня, а следовательно, и притяжение ее действовало на земные воды сильнее, учитывая, что воды эти «велики и обильны», это должно было формировать огромную зону приливов, что, в свою очередь, могло формировать совершенно уникальную экосистему, в чем-то похожую на современные экосистемы мангровых лесов. Впрочем, это мои предположения, вообще же мангровые леса да и, собственно, растения, способные переносить высокую соленость, — это изобретения кайнозоя (что не означает, что раньше не было совсем никаких аналогов).

Миграционная гипотеза не менее основательна. Легкие динозавровые кости (хотя именно у гадрозавров они были лишены полостей, характерных для зауроподов и тероподов) и большие размеры дозволяли гадрозаврам во время миграций легко пересекать самые обширные водные преграды и участвовать в самых дальних заплывах.

Однако, может быть, мы все понимаем совершенно неверно: возможно, обилие «морских» гадрозавров связано не с тем, что они жили вблизи водоемов и как-то с ними взаимодействовали, а, напротив, с тем, что как пловцы они были довольно плохи и в случаях затоплений во множестве гибли?

Что бы ни обусловливало их анатомию и какова бы ни была их связь с водной стихией, гадрозавры не смогли переселиться в океаны.

Кроме них с водой могли быть связаны анкилозавры. Как минимум один из них был рыбояден[134]. Уточню, не вполне ясно, был ли это именно какой-то анкилозавр или его родич из нодозавров, но он точно питался рыбой. И это неудивительно: анкилозавр — это почти динозавровый вариант черепахи, а черепахи — это существа, формировавшиеся как водные и полуводные. Уже наличие панциря облегчает переход к водной жизни — делает достаточно тяжелым для успешного погружения. Но и анкилозавров-мореплавателей мы не знаем.

Итак, для высших архозавров действуют еще какие-то ограничители, препятствующие их переселению в моря, помимо крайне легкого скелета. Рискну предположить, что одним из таких ограничителей является именно трудность перехода к живорождению. Для амниот живорождение, видимо, является единственным способом окончательно отказаться от связи с сушей. У лепидозавров живорождение и сегодня встречается часто, например у современных змей, в том числе упоминавшихся выше морских. Морские змеи — одни из наиболее адаптированных к жизни в водной среде выходцев с суши, они, в частности, научились извлекать кислород непосредственно из воды, используя для дыхания слизистую рта. Среди же современных архозавров (птиц и крокодилов) живородящих нет. Одна из причин, препятствующих переходу к живорождению у высших архозавров (уточню, крокодилы к ним не относятся — они довольно примитивны), — жесткая известковая скорлупа, покрывающая их яйца (у яиц нептичьих динозавров, по крайней мере динозавров мелового и юрского периода, также была жесткая известковая оболочка). Хотя именно в меловом периоде становятся разнообразны динозавры, возможно, с достаточно слабо обызвествленной кожистой скорлупой. Известковая скорлупа необходима сейчас для правильного развития и выживания эмбрионов[135].

Особую сложность в переходе к живорождению создает способ дыхания, «разработанный» продвинутыми архозаврами (на это обратила мое внимание Лидия Каташук) — легкие у птиц и, вероятно, у некоторых динозавров тоже — это «набор» трубочек, остающихся во время дыхания неподвижными. Для того чтобы такие легкие начали хорошо работать, их предварительно необходимо «просушить», удалить всю возможную влагу. В утробе это сделать невозможно, этого можно добиться только в покрытом твердой скорлупой яйце (яйцо лепидозавров скорее впитывает влагу, чем от нее избавляется). Создав невероятно сложные и эффективные легкие, природа почти полностью отрезала архозаврам путь к живорождению.

Само по себе обызвествление яиц еще не признак того, что у динозавров окончательно сформировался птичий тип легких. С одной стороны, зачаточные способности к дыханию по птичьему типу у динозавров были, видимо, изначально, и это делает их метаболизм достаточно быстрым. Увеличение размеров в сочетании с бипедальностью или колоссальными шеями приводит к все более сильному развитию пневматизации скелета, как следствие — к разрастанию воздухоносных мешков. С другой стороны,