поблизости от которых нет следов даже крупных пресных водоемов. Даже если кетцалькоатль совершал дальний миграционный перелет, он должен-таки был что-то есть. В пользу того, что это существо не было привязано к водоемам, говорят и их микроскопические (в сравнении с размером тела) ступни, плохо приспособленные для хождения по мелководью. Как показывает пример фрегата, не обязательно хорошо плавать, чтоб провести всю жизнь в полете над морем, так что это аргумент все-таки слабый, но все же заслуживающий внимания. Итак, изменение диеты для птерозавров не было принципиально невозможным. Но и на земле падальщикам, особенно крупным, нужны источники падали (разнообразные крупные позвоночные), и вымирание наземной мезозойской мегафауны на рубеже мела и палеозоя поддержанию их обилия не способствовало.

Плацентарные угнетатели пернатых

Если помните, свой экскурс в историю птерозавров я начал с того, что среди морских амниот и вообще амниот, связанных трофически с морями и водоемами, практически не было фильтраторов, за немногими исключениями. Среди тетрапод, переселившихся в океан окончательно, фильтраторов не наблюдалось. Это не означает, что современные млекопитающие такие крутые, а мезозойские морские завры — лузеры, не сумевшие освоить экологические ниши, располагавшиеся у них прямо перед мордами. Мезозойская морская биота, как и условия ее существования, отличалась от современной весьма сильно. Далеко не факт, что, если бы у нас появилась машина времени и мы забросили в мезозой, скажем, какого-нибудь усатого кита, он смог бы прокормиться в тогдашних условиях. А если бы переместили предка китов — амбулацета (Ambulocetus natans), он бы до этих китов доэволюционировал. По меньшей мере, я уверен, гигантом он мог бы и не стать.

Ниши, которые заняли плацентарные в кайнозойских морях, намного разнообразнее тех, которые сумели занять различные рептильные существа в морях мезозоя. Но не только синапсидам так не повезло с океанами. Высшие архозавры — птицы, нептичьи динозавры и птерозавры — также оказались плохо приспособлены к освоению океанских просторов. О птерозаврах я уже говорил выше. Что касается динозавров, можно, во-первых, предположить, что им помешала отрицательная плавучесть. Полые кости и высокая пневматизация скелета изначально характерны для архозавров. Именно пневматизация помогала первым динозаврам поддерживать баланс тела на двух конечностях, и именно она делала скелеты динозавров достаточно легкими, чтобы они дорастали до размера и массы солидного грузовичка, не превращаясь в груду неподвижного мяса, а птерозаврам размером с планер давала возможность оторваться от земли.

Пневматизация скелета делала динозавров крайне «легковесными», если они и могли плавать, то только по поверхности, нырять, да и вообще поддерживать равновесие в воде им было трудно. Казалось бы, максимум, на который можно было рассчитывать с их строением, — плавая по поверхности пресноводных озер, питаться водорослевыми матами (долгое время считалось, что именно так и должны были себя вести гиганты зауроподы). Благо в мезозое существовали озера, в которых основная биомасса, видимо, сосредоточивалась у поверхности, а глубинные слои оставались практически не заселены. Возможно, те же формировавшиеся в хорошо прогреваемых верхних слоях воды водорослевые маты просто не пропускали на глубину свет и не давали обитателям глубин заниматься фотосинтезирующей деятельностью. Воды, насыщенные кислородом, концентрировались у поверхности, ниже формировались зоны с высоким содержанием углекислоты. Все изменилось только с распространением цветковых растений, соединивших разные уровни водной жизни. Пока же все, кто мог, в подобных водоемах держались у поверхности, где был корм. Есть и другие объяснения таких странных озерных образований, об одном я скажу чуть позднее. Впрочем, не надо преувеличивать: во- первых, в мезозое имелись пресные водоемы с разной экологией, во- вторых, не пресные воды нас сейчас интересуют в первую очередь. В соленых же водоемах мезозоя такого четкого разделения по уровням, кажется, вовсе не наблюдалось.

Вернемся к динозаврам. Отрицательная плавучесть, если бы она была главным препятствием на пути к освоению морей, едва ли могла надолго остановить их распространение. Ее легко можно было скорректировать при помощи гастролитов. Я же говорил, что, именно заглатывая камни, корректируют свою плавучесть современные архозавры — крокодилы (хотя у них пневматизация скелета не развита). Как минимум зауроподы, не умевшие пережевывать пищу, также пользовались гастролитами. В случае переселения в океан камни в желудке могли бы послужить им отличным балластом.

Нептичьи динозавры могли охотиться на пресноводных (и не пресноводных) рыб и других обитателей водоемов. Не вызывает никакого сомнения, что полуводным и преимущественно рыбоядным животным был спинозавр. Только «легковесностью» динозавров дело никак не может ограничиваться.

Показательно здесь отличие судеб морских млекопитающих и птиц в кайнозое. Птицы, конечно, успешнее птерозавров и динозавров штурмуют океаны, некоторые из них оказались отличными мореходами, но птиц, окончательно переселившихся в моря, мы все же не наблюдаем — минимальную связь с сущей они сохраняют. Наиболее продвинуты в освоении морских просторов пингвины, но и они продолжают выращивать птенцов на земле. К тому же они значительно уступают в размерах морским млекопитающим: никаких пингвинокитов или сиреноолуш не существует даже в планах.

Сегодняшние птицы вообще существенно проигрывают зверям в размерах. Но в принципе разница между ними бывает не так велика. Можно назвать множество летающих и нелетающих птиц-гигантов: гасторнисы (Gastornis parisiensis), фороракос (Phorusrhacos longissimus), келенкен (Kelenken guillermoi), эпиорнисовые (Aepyornithidae), динорнисы (Dinornis), дроморнисы (типовой вид — Dromornis australis), аргентавис (Argentavis magnificens). Некоторые из них весили более сотни килограмм. Конечно, эти виды в большинстве своем смогли эволюционировать и «дорасти» до достаточно крупного размера в особых случаях: или в условиях вообще почти полного отсутствия млекопитающих (на новозеландских островах, куда из зверей ранее человека добираются только рукокрылые и разные ластоногие), или в условиях сравнительно слабого давления плацентарных. Дроморнис жил в Австралии, где плацентарные появились лишь под конец кайнозоя. Птицы-гиганты появлялись ближе к началу кайнозоя, когда эволюция крупных плацентарных еще не зашла далеко, и в период эоценового температурного максимума, когда размеры млекопитающих уменьшаются[124]. Наконец, в условиях сравнительно слабого давления плацентарных хищников — на Мадагаскаре (куда кошачьи и собачьи доберутся только вместе с человеком). Или в Южной Америке, где доминирующими хищниками до соединения континента перешейком с Северной Америкой в разное время были сухопутные крокодиломорфы — себециды (Sebecidae), сумчатые и сами птицы.

Что пернатые гиганты появляются именно там, где хищные плацентарные слабо представлены, не означает, что с плацентарными они не могли сосуществовать. Из Южной Америки после появления Панамского перешейка они распространились и на север. Но формирование видов-гигантов происходит все-таки в условиях сравнительной изоляции. Именно млекопитающие, точнее хищные млекопитающие, выдавливают птиц из большого размерного класса, не позволяя им набирать