головой и шеей он делал их неспособными к маневрированию. Показательно, что мелкие примитивные птерозавры-анурогнаты, охотившиеся, видимо, в густых зарослях и вынужденные постоянно лавировать между ветвями деревьев, укоротили этот характерный для других их собратьев девайс по максимуму. Впрочем, анурогнаты могли редуцировать его и для экономии тепла (они были невелики и, скорее всего, вели ночной образ жизни, как современные рукокрылые, разве что не были способны к эхолокации).

Что же до птеродактилей, помимо маневренности, охотясь на более крупную дичь или рыбу, они больше времени проводили на земле, где эту дичь разделывали, или на побережьях, значит, должны были чаще стартовать не с деревьев, а с земли. При наземном старте большой хвост тоже только мешал (да и просто препятствовал активному передвижению по земле, но об этом я уже говорил). Переход к старту с земли и к более длительному времяпровождению на земле мог быть связан еще и вот с чем: возникновение и победное шествие птеродактилей по планете приходится на поздний юрский и ранний меловой период. Это время, когда распространяются сначала формы, предшествующие настоящим цветковым, а затем и сами настоящие цветовые и появляются насекомые опылители, и нижний ярус леса начинает все активнее заселяться существами малых размеров (о причинах и взаимосвязи этих явлений скажу отдельно). Переход в таких условиях к более активной жизни у поверхности земли давал некоторые преимущества.

И все же, несмотря на все приспособления, борьбу с птицами птерозавры окончательно проиграли именно благодаря распространению цветковых растений (первые прототипы которых могли изменить их эволюцию) — нового пищевого ресурса, новых мелких травоядных и специализировавшихся на ловле этих небольших существ хищных млекопитающих. Победе птиц помогли, как уже было сказано, млекопитающие. Это как раз благодаря им в их рядах появились специализирующиеся на мелкой добыче хищники, главным же образом млекопитающие создали для этих хищников кормовую базу.

В небе разворачивалась отчасти та же коллизия, что и на земле, где мелкие и более чадолюбивые млекопитающие со временем вытеснили крупных и не особенно заботливых динозавров (в этом им помогли привходящие геологические обстоятельства, но я уже немного опережаю события).

Когда ведется гонка роста с сопутствующим конвейерно-массовым производством потомков, то чем раньше существо начинает размножаться, тем это может быть для него выгоднее (к тому же это отличная страховка на случай, если до искомой крупнокалиберности животное не дорастет-таки). И у нас есть отличное подтверждение тому, что птицы происходят от таких вот конвейерно производимых существ. Даже в раннем мелу птицы, минимум одна птица — конфуциорнис, начинали размножаться еще будучи «подростками» — то есть не достигнув размеров взрослой особи. Это подталкивает к мысли о том, что родительская забота у них была еще слабо развита (в сравнении с птицами «современной конструкции») и птенец рано оставался предоставлен самому себе. У птиц родительское поведение, однако, постепенно усиливалось, поскольку они адаптировались к малым размерам и отказались от гонок роста. Птицы были более заботливы, чем их конкуренты.

Сохранение детских черт само по себе может быть показательно — повторяю, неотения может быть связана с более интенсивной заботой о потомстве. Как раз конфуциорниса Абжанов упоминает как яркий пример педоморфизма. Скорее всего, развитие неотенических черт предшествовало (как и в эволюции человека) развитию более интенсивных видов заботы, и только потом, уже оказавшись достаточно успешными родителями, птицы отказываются от размножения на ранних стадиях развития. С одной стороны, забота об одном, но все еще выглядящем по-детски детеныше усиливается, с другой — этот все еще находящийся на иждивении детеныш тоже не спешит с размножением. «Педоморфы» вытесняют «педофилов» (кажется, этот каламбур принадлежит Евгении Тимоновой). Сохранение детских черт имело особое эволюционное значение для приспособления к полету: сравнительно большой (детский) мозг необходим для лучшей ориентации в пространстве во время полета, а большие «детские» глаза не тонут в оперении. То и другое лучше помогает «наводиться на цель», будь то ветка, на которую существо хочет приветвиться, или добыча. То есть уже развитие неотении делало птиц лучше адаптированными к полету в купе с усилением родительской заботы. Возможно, птерозавры предпринимают попытку создать свое неотеническое существо: анурогнаты с их «лягушачьими» огромными ртами и сравнительно крупными головами могли быть попыткой ювенилизации взрослых особей (показателен и их крайне малый размер), хотя, скорее всего, перед нами просто попытка создания ночного насекомоядного. Попытка эта, если и состоялась, была неудачной — вымирание это подтверждает.

Несмотря на то что в конечном счете интенсификация заботы позволяет «педоморфам» восторжествовать над «педофилами», именно условная «педофилия» (вернее, склонность предков птиц к сексу в ну очень раннем возрасте) и могла на первых порах быть сильным толчком к сохранению ювенильных черт. Хотя, как я писал, птицеподобные формы могли появляться у далеких друг от друга архозавров, из которых в конце концов сохранилось лишь одно направление. Неоднократно упоминавшийся Архат Абжанов говорит, что в начале эволюции птиц происходит сильное уменьшение. Они превращаются из животных где-то в центнер весом в животных размером с голубя, максимум с утку. Как это могло происходить? До более крупных размеров предки птиц, видимо, просто перестали доживать, выживали те, кто оставлял потомство на очень ранних стадиях развития, и поскольку они были невелики, то и детеныши их не отличались величиной. В следующем поколении они так же оставляют потомков, не успев дожить до взрослого — большого размера, и так далее. Однако почему они не доживали до более зрелых лет, не могу сказать точно, но, возможно, именно потому, что были слишком заботливы, а слишком заботливые и тратили избыточное количество ресурсов на своих первых детенышей. Но почему они так ради них старались? Возможно, именно потому, что те выглядели как требующие сверхопеки — никогда не вырастающие птенцы? То есть перед нами автокаталитический процесс, в результате которого окончательно торжествует ювенилизация (что-то подобное, как я попытаюсь здесь показать, происходило и на эволюционной линии, ведущей к млекопитающим). Впрочем, все не так однозначно: была ли это действительно неотения? Возможно, речь идет просто о более архаичном строении и Курочкин был прав, утверждая, что предки современных птиц вовсе не были динозаврами? Странное заявление, но давайте представим, что это так.

В строении детенышей часто сохраняются черты, характерные для предковых видов, это уже упоминавшееся здесь явление называют детским атавизмом. Для современных белух характерен белый цвет, но их детеныши сохраняют архаичный серый окрас — такой же, как у их предков, живших вдали от льдов. Детеныши львов сохраняют пятнистый окрас, повторяющий расцветку их предкового вида. Может быть, «детские черты» не детские, а просто архаичные, сохранившиеся у птиц