– Вот, Олеся, держи.

– Что это? – опешила, рассматривая протянутые купюры.

– Твоя первая зарплата. Проведай сестру после занятий, купи племяннику конфет.

Я приняла деньги и машинально сунула в карман. Почему-то это показалось неправильным. То ли потому, что я привыкла уже к черту и его квартире и воспринимала уборку в ней как нечто само собой разумеющееся. То ли я не до конца верила, что мне полагается зарплата. То ли проблема была в том, что Дрейк дал мне куда больше, чем зарабатывают приходящие уборщицы и ассистентки, бегающие по утрам за кофе. Даже по столичным меркам.

Словом, мое чувство вселенской справедливости вдруг взбрыкнуло. Но отказываться было совсем глупо, поэтому я решила поделиться «излишками» с Валей и купить Лильке хороший подарок ко дню рождения. Она привыкла к качественным вещам, а мне хотелось как можно скорее прогнать горькое послевкусие от разговора с Даррелом в кафе. Что он сам-то понимает в дружбе, этот мистер «Привязанности – зло»?

…Отбарабанив три пары, я наскоро простилась с Лилькой, сообщив, что планирую вплотную заняться поисками подарка-сюрприза. Но перед походом в магазин, как и собиралась, завернула в общежитие.

Илона Ралиевна молча потерла пальцы, красноречиво заглянув мне в глаза… И не оставалось ничего, как распрощаться еще с парой хрустящих купюр. Может, и правда продать несколько пышных Валькиных юбок? Все равно зимой их носить некуда. Только кровать захламляют.

Уже на лестнице мой телефон пиликнул входящим сообщением от Лил.

«Совсем забыла! Днюха перенеслась, в клуб идем сегодня. Будь пупсиком, оденься прилично».

Я скосила глаза на мятые джинсы – после стирки прогладить их было нечем, так что натянула, как были, – и серую толстовку с черным Микки-Маусом. В таком в клуб не ходят, да? Всего пара лет прошла, а я уже и забыла, как туда принято наряжаться.

Я совсем не была уверена, что смогу сбежать от черта и пойти в клуб… Но помечтать-то можно? Там будет Юра. Один, без Миланы. И мне очень хотелось туда попасть. Плюнуть на правила, набраться храбрости и самостоятельно исполнить собственное желание. Без участия наглых, загорелых и безрогих!

В комнате меня ждал сюрприз. На моей кровати царил порядок!

Ворох Валькиных нарядов перекочевал в распахнутый чемодан, занявший весь стол. Ваня возбужденно носился по паре свободных квадратных метров, в то время как сестра старательно утрамбовывала последние тряпки.

– И что бы это значило? – сипло поинтересовалась, глядя в затылок, увитый пружинками белокурых волос. – Ва-а-аль… Ты чего? Куда?

Сестра резко обернулась и испуганно прикусила губу. Словно ее застукали с поличным. Она что же, планировалась сбежать, не попрощавшись? Похоже, что так.

– Джад передал нам денег, и я… Мы снимем гостиницу. С сыном, – Валя снова прятала глаза, и мне это не нравилось. Неприятная догадка царапнула сердце.

– Ты возвращаешься к нему.

– Нет, что ты… – слишком яростно замотала головой сестра, и я поняла, что попала в яблочко.

– И он тебя ни разу не бил, – продолжила утверждать. Не спрашивать.

– Он меня толкнул на диван! – взвилась сестра, и ее волосы нервно отпружинили от плеч. – Схватил за руку неаккуратно! И потом синяк был…

– И зачем же он тебя толкнул? – я сделала шаг вперед, и сестра попятилась, прижимаясь спиной к столу и набитому чемодану.

– Эмм…

– Рассказывай.

– Я вроде как дралась с ним, – она виновато пожала плечами. – Джад тащил меня в душ. Хотел запихнуть под ледяную воду, представляешь? Я упиралась… Ну и…

– И зачем же он хотел тебя сунуть под душ?

Пару секунд мы буравили друг друга глазами, и наконец Валька сдалась. Вскинула побежденно руки, все еще сжимавшие легкое летнее платье.

– Потому что я выпила лишнего, отключилась и оставила Ваню одного у бассейна. Довольна? – с упреком выдала сестра. – Ничего не случилось же! А он переполошился. В который раз наговорил мне гадостей. Угрожал, что, если я не пройду курс реабилитации в какой-то богом забытой клинике, он заберет ребенка. Но мы поговорили и… Он меня любит, Лесь. Он одумался.

– Он. Одумался, – процедила я, по-новому взглянув на сестру.

– Слушай, не надо так на меня смотреть… Это раздражает! – Валя решила, что лучшая защита – нападение, и сделала пару шагов вперед, тыкая пальцем в развеселого сына. – Ваня достаточно большой мальчик, чтобы вести себя у бассейна аккуратно. Разве я виновата в том, что наша няня заболела и не смогла приехать? У меня депрессия! Я хандрю в этой серой Англии! Мне нужно иногда снимать напряжение…

– Снимать. Напряжение.

– Ты каждое слово за мной будешь повторять?

Я потерла щеку, шмыгнула носом и прислонилась к кусочку голой стены, оставшемуся между тесно наставленными шкафами. Отчего-то хотелось плакать.

– Ты обиделась, да? Ну, прости, – Валя снова взмахнула руками. – Я верну твою стипендию, как только муж положит на карточку деньги.

– Черт, Валя! Да я же… я же… Я душу продала! – с неприличным хлюпаньем, за которое тут же стало стыдно, сообщила сестре свою страшную тайну.

Но та и ухом не повела, продолжая заталкивать в чемодан последнюю юбку. Ваня вертелся вокруг нее, мешаясь, хватая за ремень и играя с замочками. Наконец, молния вжикнула, и взмокшая у корней курчавых волос Валя обернулась ко мне.

– Нас такси ждет. Я позвоню, Лесенок… – миролюбиво пробормотала Валентина, хватая сына за руку. – Ты за нас не волнуйся, ладно? Все хорошо будет.

Сестра торопливо поцокала по коридору, таща за собой чемодан и ребенка. По пути, судя по звукам, отловила какого-то зазевавшегося студента и кокетливо попросила снести ее «сумочку» вниз по лестнице. Не сомневаюсь, что он охотно согласился. Валя – превосходная манипулянтка.

Я же тихо сползла по стенке и уткнулась лбом в колени. Пора признать: моя старшая сестра – неприспособленная к жизни идиотка, которая считает, что все ей должны. А я… А я заложила в ломбард собственную душу и вляпалась из-за ее легкомыслия и идиотской игры в какую-то страшную… ужасно страшную историю.