– Каких ответов? Зачем ты привёл меня сюда, если тебе нужны ответы?

– Ты узнаёшь это место?

Глаза Сигрун заметались по сторонам.

– Здесь мы нашли тело Колгримы. Она поскользнулась и упала вон там, – старуха указала на место у края бурлящей воды, скользкое из-за зелёного мха.

– Конечно. Поскользнулась и упала, да? – губа Гримнира презрительно выгнулась. – Это ты её прибила, так ведь, коварная тварь?

– Но зачем мне это? Она была мне как сестра!

– И что? Дагрун была твоей дочерью, но это не помешало тебе всадить нож ей в кишки, правда?

Лицо Сигрун побелело.

– Да, – прошипел Гримнир. – Я знаю об этом подлом поступке. И я знаю, что Колгрима помогла тебе избавиться от тела. Поэтому ты столкнула её с края Шрама? Чтобы замести следы? Нар! Ты это знаешь, и я это знаю, так что не прикидывайся идиоткой и не отрицай!

Но она не послушалась. Но когда Сигрун открыла рот, чтобы заявить о своей невиновности, Гримнир вытянул нож. Острый как бритва кончик лезвия рассёк тонкий хрящ левой ноздри. Сигрун зашипела и отпрянула, схватившись за кончик носа, когда кровь потекла по её губам и по подбородку.

– Хат почует твои сказки, ведьма, – сказал он. – Подумай хорошенько перед тем, как что-то сказать. Обдумай, чего тебе будет стоить враньё, потому что Хат берёт только кровью.

Сигрун упрямо выставила подбородок.

– Да, я убила Дагрун… эта идиотка хотела твоей головы, а ещё славы! Она переслушала пьяные россказни Колгримы. Тогда я сделала то, что должна, чтобы сохранить мир, но я не убивала Колгриму! Зачем? Ну и что, если эта бесполезная дворняжка Дагрун узнает, что случилось с её матерью? Может, ты и научил Дису перерезáть глотки, но я её вырастила! Я знаю её пределы намного лучше тебя, господин!

– Думаешь, она тебе по зубам?

– Меня оскорбляет твоё сомнение, – ответила Сигрун с очевидной яростью в голосе.

– Посмотрим, – Гримнир чуть привстал. – Если не ты прибила Колгриму, то, во имя Хель, что она тут делала ночью?

– Разве она не выполняла твоё поручение? Учитывая её следы, Бьорн Сварти считал, что она что-то искала.

Гримнир поднялся на ноги и подкрался к краю оврага. Низко пригнувшись, он пошёл вперёд, осматривая землю здоровым глазом, и время от времени останавливался, чтобы понюхать камни и мох. В этом месте озера было бурное течение; волны плескались о наполовину погруженные в воду валуны, а между отвесными стенами Шрама свистел ветерок. Гримнир выпрямился, с его губ сорвалось проклятие. Он уже хотел признать своё поражение, когда уловил призрачный запах, что-то похожее на железо, сваренное в рассоле, – вонь Пригвождённого Бога.

Он оглянулся через плечо на старую деву щита, которая тоже поднялась на ноги. Она с любопытством наблюдала за ним.

– Я привёл тебя сюда, подальше от других свиней, ожидая уловить на тебе запах Пригвождённого Бога, но из твоих дрянных пор вытекает лишь ненависть. Ненависть, а теперь… – Гримнир вздохнул. – А теперь – страх. Чего ты боишься?

Он дал ей возможность ответить, но Сигрун хранила молчание.

– Боишься, что я найду это?

Гримнир подкрался ближе к стене ущелья. Он глубоко, с шумом вдохнул; в тусклом красноватом свете заходящей луны виднелся камень, лежавший не на своём месте, с начисто ободранными краями. Он вцепился в него, и камень легко выпал. Гримнир выругался и отшатнулся от вони, поднимавшейся из ниши; прикрыв нос и рот предплечьем, он проткнул что-то внутри ножом и вытащил наружу. Мешковина разорвалась; на каменистое дно оврага с грохотом упало что-то блестящее и металлическое.

Это был крест.

Гримнир зарычал и сплюнул. Он повернулся, чтобы смерить взглядом Сигрун.

– Твоё? – рявкнул он.

Старуха издала протяжный вздох, а потом помотала головой.

– Она сказала, что ей интересно. Как такая вещь могла завоевать мир. Ей были интересны его силы.

– Кому?

– Колгриме, – ответила Сигрун.

Гримнир сорвался. За два шага он оказался лицом к лицу со старой девой щита; он схватил её одним чёрным кулаком, развернул и впечатал в стену оврага.

– Ах ты вонючая карга! – С его губ слетала слюна. – Колгрима? Колгрима не пела сраные псалмы! Я бы знал!

Сигрун хваталась за его руку и кашляла.

– Я с-сказала, что ей было интересно! Она прятала его.

– А ты откуда знаешь?

– Она была мне как сестра. Колгрима хотела кому-то рассказать. Кому-то близкому…

– Значит, она сказала, что играет с учениями Пригвождённого Бога? – нахмурился Гримнир. Он отпустил Сигрун, и она обмякла у стены оврага, потирая шею. – И что? Ты её убила?

– Даже если так! – смерила его взглядом Сигрун. – Ты неблагодарная скотина! Колгрима – да, драгоценная Колгрима! – хотела отправить посыльного к королю шведов! Ты знал об этом? Она хотела, чтобы он прислал священника на лодке, а ты ничего бы не знал! Она сказала, что ветер меняется! Скоро прятки закончатся, и нам лучше быть готовыми. И она сказала, что нам лучше всего… преклониться перед Пригвождённым Богом!

Какое-то время Гримнир молчал. Он пристально смотрел на распятие – запрестольный образ длиной с его предплечье, выкованный из тяжелого золота, страдающий от боли Пригвождённый Бог насмехался над ним. Затем, злобно выругавшись, он насадил крест на острие своего ножа и швырнул в тёмные воды Скервика.

– Кто ещё знает? – спросил он, когда эхо плеска воды затихло.

– Никто. Я в этом убедилась. – Сигрун наклонилась, подняла головной убор и маску Гримнира и протянула их ему.

Он вскинул бровь и невесело хмыкнул.

– Может, я и скотина, – сказал он, забирая вещи, – но неблагодарным меня не назовёшь. И Колгрима, эта поющая псалмы карга, ошибалась.

Гримнир указал на небо подбородком, выделяя кровавую луну.

– Конец близок. Садись, я расскажу тебе историю…

Диса плакала во сне, пока ей снился Флоки, но потом её разбудила дрожь земли. Она открыла глаза, сразу же насторожившись, и прислушалась, пока вибрации затихали. Она сразу поняла, что это – предвестник, знамение дней раздоров, когда земля расколется и раскроет кости Нидхёгга. Воины Ульфрун вокруг неё не пошевелились. Они спокойно спали, укрывшись плащами и прижавшись друг к другу в поисках тепла. Их храп был похож на треск рвущейся ткани. Никто из них, казалось, не заметил эха в костях земли – пробуждения гиганта.

Диса тихо поднялась на ноги. Она вытерла глаза. Её беспокоило что-то ещё, но она не могла понять, что именно. Девушка обошла периметр их импровизированного лагеря, прокрадываясь мимо часовых с затуманенными глазами, бесшумная как ветер. Армия этого проклятого псалмопевцав, Конрада Белого, отстала от них больше чем на полдня. По настоянию Дисы они направились в Храфнхауг как можно быстрее.