Шрифт:
Закладка:
Американцы получают разведданные Magic
Разведданные Magic были пересланы Леги на борт «Огасты» еще в тот момент, когда президент пересекал океан, а затем доставлены в Бабельсберг, когда туда уже прибыла американская делегация. Леги получил эти расшифровки из рук полковника Фрэнка Маккарти, секретаря Маршалла, и ознакомил президента с их содержимым, хотя нам точно не известно, читал ли их сам Трумэн, и если да, то какие именно. Поскольку копии некоторых из этих депеш были найдены в архиве Бирнса, мы можем сделать вывод, что Бирнс их читал. На самом деле в мемуарах Бирнса сказано: «Президент узнал о японском “мирном зондировании” за день или два до нашей встречи со Сталиным, потому что мы взломали японский код еще в начале войны» [Frank 1999:240–241; Byrnes 1958: 292][218]. Соответственно, Трумэн и Бирнс должны были знать, что личное вмешательство императора в мирный процесс сигнализировало о смене японского внешнеполитического курса и что главным камнем преткновения на пути к завершению войны становилось требование о безоговорочной капитуляции Японии.
Прибыв в Бабельсберг и получив разведданные Magic, Стимсон написал в своем дневнике 16 июля: «Также я получил важный документ [в котором идет речь] о попытках японцев заключить мир». Реакция Макклоя была более бурной:
Получены новости о том, что японцы пытаются заручиться помощью русских, чтобы те помогли им выбраться из этой войны. Самого Хирохито заставили отправить послание Калинину и Сталину. Ситуация меняется – какой же долгий путь мы проделали с того воскресного утра, когда пришли вести из Перл-Харбора!
Макклой сразу же подумал о том, какой эффект произведет предъявление ультиматума с учетом новых обстоятельств: «Сейчас самый подходящий момент для того, чтобы опубликовать наше предостережение. Скорее всего, это даст нам то, чего мы хотим – скорейшее завершение войны; по крайней мере, оно приведет их в сильное смятение, даже если будет отвергнуто». Форрестол тоже оставил в своем дневнике за 13 июля такую запись: «Сегодня благодаря перехваченным телеграммам от Того к Сато появилось первое реальное доказательство того, что японцы желают завершить войну». Также там говорилось: «Того далее пишет о том, что единственным препятствием к окончанию войны является требование союзников о безоговорочной капитуляции, и если мы будем на этом настаивать, японцы, безусловно, продолжат сопротивление»[219]. Хотя Уэкерлинг на основании этих разведданных заключил, что японцы пытаются затянуть войну, Стимсон, Макклой и Форрестол, ознакомившись с телеграммой Того, пришли к совершенно иному выводу.
16 июля Стимсон написал президенту докладную записку, в которой утверждал, что предъявление ультиматума Японии вкупе с угрозой вступления в войну Советского Союза заставит японцев задуматься о «масштабных маневрах американских войск». Здесь важно отметить, что Стимсон положительно расценивал участие СССР в Тихоокеанской войне. «Вопрос о том, следует ли заранее информировать русских о наших намерениях в этом отношении, – писал он, – будет зависеть от того, удастся ли нам на приемлемых для нас условиях заключить с ними соглашение об их вступлении в японскую войну». Под «условиями вступления в японскую войну» Стимсон, скорее всего, имел в виду данное Сталиным обещание поддержать Национальное правительство Китая; также он был заинтересован в том, чтобы Советский Союз участвовал в международном контроле над атомной бомбой. 16 июля Стимсон написал письмо и Бирнсу, приложив к нему черновик ультиматума Японии. Он попросил госсекретаря организовать срочное совещание для обсуждения содержания этого ультиматума, который, как подчеркивал Стимсон, «имел в данный момент первостепенную важность»[220].
Однако Бирнс был против срочного ультиматума Японии. Стимсон записал в своем дневнике: «Он [Бирнс] наметил временные рамки для [вынесения] предупреждения, которые, судя по всему, были согласованы с президентом, поэтому я не стал настаивать»[221]. Эти «временные рамки», которым суждено было сыграть ключевую роль во всей потсдамской истории, скорее всего, зависели от двух ожидаемых и взаимосвязанных, по мнению Трумэна и Бирнса, событий: исхода ядерных испытаний и вступления в войну Советского Союза.
В своих воспоминаниях, относящихся к 11–12 июля, Бирнс тоже упоминает о переписке Того и Сато, утверждая, что проигнорировал эти сведения, потому что «советники [Того] <…> явно верили, что смогут избежать смещения императора и даже сохранить часть захваченной территории». Хотя первый сделанный Бирнсом вывод можно обосновать тем, что Того не соглашался на безоговорочную капитуляцию, второе предположение Бирнса было явной ошибкой, так как в депеше японского министра иностранных дел речь шла о полном отказе Японии от всех завоеванных ею территорий. Если Стимсон, Макклой и Форрестол расценили разведданные Magic как доказательство того, что Япония готова прекратить сопротивление в случае отмены союзниками требования о безоговорочной капитуляции, то Бирнс счел, что эта переписка свидетельствует о бескомпромиссной позиции Токио. В его представлении требование о безоговорочной капитуляции было непреложно и пересмотру не подлежало.
С учетом того, что Бирнс на самом деле не являлся таким идеологически непримиримым сторонником уничтожения императорского строя, как некоторые приверженцы жесткой линии из Госдепа, возникает вопрос: почему он занял настолько непоколебимую позицию в ситуации с безоговорочной капитуляцией? Ключом к этой загадке служат его слова о связи между безоговорочной капитуляцией и атомной бомбой. В своих мемуарах он писал, что «если бы японское правительство согласилось на безоговорочную капитуляцию, не было бы необходимости сбрасывать атомную бомбу». Однако, возможно, это утверждение правильнее будет читать в обратном порядке: «Настаивая на безоговорочной капитуляции, мы могли оправдать атомную бомбардировку».
Также Бирнс заострил внимание на том, что японцы обратились за помощью к Москве: «Японское правительство решило действовать через Советский Союз, а не через Швецию или Швейцарию, тем самым дав русским понять, что готово пойти на любые уступки на Дальнем Востоке. Они надеялись, что, удовлетворив требования русских, добьются их поддержки в переговорах» [Byrnes 1947:211–212]. Бирнса беспокоили дипломатические маневры, предпринимаемые японцами в Москве. Он опасался того, что Советский Союз добьется от Японии территориальных и прочих уступок в ущерб интересам Соединенных Штатов.
18. «Большая тройка» на Потсдамской конференции: Черчилль (слева), Трумэн (в центре) и Сталин (справа). Между Сталиным и западными союзниками явно ощущается дистанция. РГАКФД
С учетом всего вышесказанного, действительно ли американское руководство хотело, чтобы Советский Союз выполнил взятые на себя в Ялте обязательства и
