— Об этом, брат Лесли, тебе нужно было позаботиться до того, как ты решил на нас напасть, — самоуверенно усмехнулся я, материализовывая меч и перчатку, а рядом со мной встал Фил и достал топорик. — А теперь уже пеняй на себя!

Обычно один вид моего меча производил на людей неизгладимое впечатление, а в купе с перчаткой и топориком Фила, внушали им священный ужас. Я заметил, как замешкались стражники, не решаясь напасть на нас, а ещё смятение стражников заметил и брат Лесли, который сам слегка оторопел от моей наглости.

— Схватить их! — опомнившись, коротко велел брат Лесли.

Я почувствовал, что в голос он добавил силы и уже автоматически поставил блок.

Стражники нехотя, но всё же двинулись к нам. Точно оловянные солдатики, подчиняясь чужой воле, они стали плотнее смыкаться кольцо. Один из них, особо ретивый, зажмурившись и стиснув зубы, сжимая меч побелевшими пальцами, бросился на Фила.

Фил, попридержав топорик, легко отмахнулся от стражника рукой, как от какой-то невесомой пушинки. Стражник отлетел на несколько метров и с грохотом приземлился на стул, разнесся его в щепки. Я отметил, что, с тех пор, как на моего оруженосца обрушилось проклятье медведя, силёнок у него явно прибавилось.

Однако пока я дивился ловкости и силушке Фила, мне чуть не раскроили череп. Один из стражников не постеснялся подкрасться ко мне сзади, чем, кажется, возмутил даже своих собратьев по оружию и своего хозяина в том числе.

Каким-то чудом мне удалось в самый последний момент убрать из-под удара голову, и секира вонзилась мне в плечо, застряв там, так, что стражник не смог её из меня выдернуть.

Я страшно взревел и, развернувшись, долбанул трусливого засранца перчаткой в грудину так, что у него захрустели кости. Стражник отлетел в противоположный конец зала. И, обмякнув, приземлился на каменный пол, оставшись там лежать точно мешок с говном.

Я быстро проверил его жизненные показания, не хотелось бы мне убить говнюка, в сущности, ни за что ни про что, да и силы я мог лишиться, а это сейчас было равнозначно смерти. Стражник хоть и был основательно поломан, но оставался жив и при надлежащем лечении даже мог выздороветь без особых для себя последствий.

Секира продолжала торчать из моей спины, кровь заливала пол. Фил подошел и, пользуясь всеобщим замешательством, выдернул из меня секиру. Я слегка пошатнулся, но равновесие сохранил, чувствуя, как запустился процесс регенерации. Фил осмотрел секиру и, тщательно обтерев её платком, решил прикарманить, закрепив трофей у себя за спиной.

Стражники с открытыми ртами наблюдали за нами. Никто больше рыпаться не решался, но, скорее всего, пока не решался.

Я решил больше не рисковать и, действуя на интуиции, быстро очертил мечом вокруг себя и Фила просторный круг. А потом хлопнул в ладоши, добавив спецэффекты. Контур вокруг нас засветился золотым светом.

— Триликий наградил меня и моего оруженосца великими дарами, избрав нас своими защитниками. Это круг Триликого, кто сделает за него шаг, тот будет проклят, — зловеще прогремел я, щедро снабдив слова силой.

— Нет такого круга! — возмущенно выпучил на нас глаза брат Лесли. — Вы лжец и богохульник, Эрик! Немедленно взять их!

Однако на этот раз стражники не шелохнулись. Страх перед проклятьем оказался намного сильнее, чем страх перед хозяином.

— Послушай, брат Лесли, отпусти своих людей, — спокойно предложил я. — Мы не договорили. Закончим разговор, а потом мы с Филом добровольно погостим у тебя до завтра.

— Мне не о чем говорить с лжецами и предателями, — сквозь зубы процедил брат Лесли.

— Если бы я был предателем и лжецом, зачем бы я к тебе пришёл, зная, что твой сыночек вот-вот проснётся и выдаст меня с потрохами? — резонно поинтересовался я. — Тогда было бы логично прирезать мальчишку, как ненужного свидетеля прямо на кладбище, а не тащить его к тебе в город. Я, действительно, сказал тебе не всю правду, но в свете новых событий, готов выложить карты на стол.

Брат Лесли задумчиво потер подбородок, кажется, я попал в яблочко и в его душе снова зародились сомнения. Стражники смотрели на него с мольбой. Он махнул рукой, отсылая своих недоделанных охранников. Дождавшись, пока стражники уйдут, захватив с собой поломанного сослуживца, я хлопнул в ладоши и контур погас.

— К чему этот цирк, Эрик? Я же знаю, что это пустышка! — раздраженно поинтересовался брат Лесли. — Ваши фокусы просто нелепы!

— Я лишь сохранил жизнь вам и вашим людям. Не стоит меня за это благодарить, — самодовольно хмыкнул я.

Брат Лесли подошел ко мне вплотную. Он был немного ниже меня, но достоинство при этом сохранял, и это уже делало ему честь. Он положил руку мне на плечо, туда, куда пришелся удар топора и слегка надавил. Посмотрел на свою ладонь, которая оказалась чистой. Внимательно взглянул на уже затянувшуюся тонкой кожицей рану. И поджав губы, молча, отошел в сторону.

— Итак, разговор нам предстоит длинный, поэтому вам лучше сесть, — я вольготно сел в кресло и снова закурил сигару.

— Здесь я решаю, что лучше! — рявкнул брат Лесли, но в кресло, всё же сел. — Я готов вас выслушать, Эрик, но, если вы и дальше собираетесь пудрить мне мозги, то не советую тратить на это ни своё, ни моё время, так как меня за мою жизнь не обманули ни разу.

— Один раз всё же был, точно, — усмехнулся я. — Ваш сын вам соврал.

— Чисто теоретически, — поморщился брат Лесли. — Если бы мой сын мне, действительно, соврал, мой дар оказался бы здесь бессилен. Кровные родственники, как вам известно, имеют некоторый иммунитет. Но у меня нет причин сомневаться в словах моего сына, тогда как в ваших словах у меня нет причин не сомневаться.

Я покачал головой. Мальчишка, очевидно, соврал отцу не для красного словца, а с тем умыслом, чтобы навредить нам. А навредить нам он захотел точно не по своей воле, а по воле Седрика. Значит, Седрик, как-то, подчинил волю мальчика и влияет на него, а то и хуже, Диксен и Седрик — одно целое. Я поспешил отогнать от себя эти мысли, если это так, то ответственность за это лежала целиком на мне.

Ситуация, конечно, складывалась патовая. Вовсе не