— А ты сможешь? — удивилась Марена.

— Что значит «смогу»? Я что? Зря, что ли, учусь с утра до вечера?

— Ну-у-у… Не зря, конечно, — улыбнулась Марена и погладила его по груди. — Не обижайся, не подумала. Думаешь, Факел действительно поможет возродить лес?

— Думаю, да. А об охране границ я буду думать позже.

— Значит, мне пока побыть следопытом? — весело спросила Марена.

— Тебе пока мне рассказать, зачем тебе хотелось быть жрицей.

— Люблю всё чинить. Не могу пройти мимо, если что-то сломано — мне надо это срочно исправить. Но… С ремеслами руки совсем не справлялись никогда. Всё, что я пыталась хоть когда-то в детстве починить, приходилось чинить после меня. Мама на это смотрела-смотрела… В общем, они с отцом решили отдать меня в Касту Жрецов на воспитание, авось у меня получиться «чинить» живые существа лучше, чем неживые предметы.

— Я смотрю, не зря отдали, — улыбнулся Орэн, отлип от стены и крепко обнял Марену. — И как, чинить людей всё ещё хочется?

— Очень! — искренне призналась Марена.

— Вот и славно тогда! — обрадовался Орэн. — Я чиню лес, ты — людей, а для охраны леса — потом что-нибудь придумаем. Согласна?

— Согласна, — Марена обняла его в ответ.

— Значит, наше второе «совместное» решение тебе тоже подходит? — ехидно спросил Орэн.

— Да поняла я уже, поняла! — наигранно возмутилась Марена, безуспешно вырываясь из объятий.

— И что ты поняла? — усмехнулся Орэн, вспоминая прошлый подобный разговор в пустыне.

Видимо, Марена его тоже вспомнила и сказала:

— Может, ты первый скажешь, что я поняла? — осторожно спросила она.

Орэн рассмеялся:

— Ну уж нет, говори!

— Что у меня теперь есть с кем посоветоваться, — тихо сказала Марена.

— Именно, — погладил он её по голове.

Часть 2

Глава 5. Муж

Марена

— Теперь ты рассказывай! — серьёзно сказала Марена.

Высвободилась из объятий и села рядом на лавку, вполоборота к Орэну.

— Как это ты вырос таким правобережным на Левом берегу.

— Это как? — не понял Орэн.

— А… Наверное, ты ещё семейный уклад не изучал. Если в двух словах, то… На Правом берегу, то есть у нас в Дремире, муж — глава семьи, жена — за ним, «за мужем». То есть семью в обществе представляет муж, и все решения касательно семьи он принимает сам. На Левом берегу, во всём известном мне мире вне Дремира, муж и жена — равноправные партнёры. Решения они принимают сообща, только если смогут договорится, но чаще — каждый сам за себя.

— Похоже на то, — задумчиво сказал Орэн. — А почему это называется «левый» и «правый» берег?

— По берегам реки: левый и правый, но лучше тебе об этом расскажу не я, а твои учителя. Я не смогу так хорошо объяснить, как они.

— Понял, спрошу у Любомира, — согласился Орэн.

Он снова опёрся на стену дома и устроился поудобнее: сцепил руки на животе и уставился в пол перед собой.

— Почему таким вырос — не скажу. Не знаю. Просто как-то всегда считал, что так правильно и никак иначе. Родителей у меня не было, чтобы прививать мне семейные ценности с рождения… В смысле, потом были… Может, они и повлияли.

Марена внимательно смотрела на Орэна и слушала, не перебивая, а он продолжал свой рассказ.

— Я рос сиротой на улицах городов Каанно-Таны. Сначала в маленьких городках, потом перебрался в столицу. Промышлял… В общем, разным промышлял. Лет в двенадцать «попался», — Орэн усмехнулся и посмотрел на Марену. — В хорошем смысле «попался» — меня взял к себе один приезжий купец, который решил обосноваться в столице. Ему меня посоветовали «для укрепления связей с общественностью». Через два года он меня даже усыновил, уж не знаю зачем. Может, потому, что у него своих детей не было.

Орэн замолк и укоризненно посмотрел на Марену:

— Хватит на меня так смотреть, — по-доброму сказал он. — Я ж не на допросе.

— Ой! Извини! — спохватилась Марена и потупила взгляд. — Я не специально.

— Знаю, — по-доброму улыбнулся Орэн. — Привычка.

Орэн снова уставился перед собой и продолжил свой рассказ:

— «Сыном» я пробыл как-то не долго. Может с полгода. Вдруг к отцу приехал граф Неррон. Точнее прилетел на грифоне с небольшой свитой наездников. Тут я впервые в жизни засомневался в своей жизни. Я от этих грифонов отойти не мог день и ночь. Потерял сон и аппетит. Забросил все дела, которые у меня всё же были, несмотря на то, что мне было всего четырнадцать.

Орэн усмехнулся и посмотрел на Марену:

— Это я хвастаюсь, если что. В пять лет мне похвастаться нечем.

Марена хихикнула.

— Так вот, — продолжал Орэн. — Не знаю, что на меня нашло. Я ведь грифонов и раньше видел. Издалека. Почтовых, правда. А тут боевые, с наездниками. В общем, всё пропало… На третий день я не выдержал, пришёл к отцу и сказал: «Извини, отец, но я ухожу к другому!»

Марена залилась смехом.

— Между прочим, мне было не смешно! — снова укоризненно посмотрел на неё Орэн. — Отец меня отпустил, и я пошёл наниматься в наездники к графу Неррону. Тот мне отказал… Я очень расстроился — прямо жить перехотелось, хоть никогда такого за собой не замечал ранее. Видимо, меня совсем накрыло тогда, что я даже пошёл жаловаться отцу. Всю ночь мы с ним о чём-то говорили. Не помню о чём. Помню, что проснулся утром у него в кабинете. Понял, что хватит хандрить, и пошёл наконец-то заниматься положенными мне делами, а вечером того же дня отец сказал, что граф берёт меня в кадеты, что дальше всё будет зависеть только от меня и никаких привилегий у меня не будет, и что со мной остается только фамилия моего отца.

— Берегдес? — перебила его Марена.

— Да.

— И чего ты молчал⁈ — возмутилась Марена. — У тебя есть отец, а я об этом даже не знаю. Хоть бы упомянул его раз!

Но тут Марена спохватилась и тихо спросила:

— Он жив ещё?

— Думаю, да. Но пару лет уже не виделись.

— Свозишь меня к нему? —