— Я… Я… Я просто… Он заставил… — испуганно залепетал доходяга. — Где он? Я ни при чём. Всё расскажу. Там… Там люди… Там люди в камерах. Он отрезал им пальцы и… Хотел зверски со мной расправиться… Он сумасшедший. Я всё расскажу. Я не с ним. Я жертва, как и остальные. Там… В одной камере мои друзья. Они подтвердят. Мы заложники.

Страх сменился надеждой. Слуга закона, а это явно был кто-то из тех четверых, был его спасителем. После суток нечеловеческого напряжения Хорста охватила невменяемая радость. Всё закончилось, он свободен.

— А-ха-ха! Ха-ха-ха! О-хо-хо! Не могу больше! — вдруг раздался за спиной знакомый голос и ещё более знакомый, противный хохот. — Ты бесподобен, друг! Заложники. Ха-ха! Всё расскажу. Хи-хи-хи! Заставил, отрезал, жертва! Ха-ха-ха!

Хорст медленно опустил руки и смахнул пот рукавом. Протёр глаз, помассировал виски. Надежда испарилась, радость сменилась отчаяньем, а свобода бестелесным призраком покидала комнату контроля. От столь резкой перемены настроения, впервые за сутки, вор заплакал. Вскоре, не в силах сдерживаться, разрыдался.

— Ну, ну, — потрепал по плечу содрогавшегося от рыданий труса Улис. — Я же пошутил. Ха-ха! Не кисни, друг. Нам пора наверх. Ещё четверо участников. Нужно почикать пальцы и затащить их в клетку. Ладно, дам тебе несколько минут успокоиться. Упакуем законников и спать, а? А может ты голоден? На заправке неплохая закусочная. Заканчивай истерику, иначе мне придётся пристрелить тебя прямо здесь. А то и вообще, будешь меня расстраивать, станешь одним из участников. Как тебе такое? Понимаю, не твоё. Поэтому, бери сумку и пойдём.

Очередная попытка

Очередная попытка

Сектор один ноль шесть один. Остар

Круг семьдесят третий

День сто пятьдесят четвёртый

Псих позволил ему поспать. Несколько часов, на диване в гостиной. Беспокойный отдых всё же помог Хорсту почувствовать себя бодрее. Но главное — вор перестал прокручивать в голове события минувших суток и наконец-то осознал реальность происходящего. Однако, от полного отчаянья он вернулся к прежнему состоянию ужаса и почти безграничного страха. Почти. Теперь, вкусив яд надежды, он запоминал каждый символ, что набирал маньяк на панелях. Подмечал разные детали, которые возможно помогут спастись. Искал способ сбежать и сокрушался, что не попытался раньше. Там, за дверью, сделать это было куда легче. Здесь же маньяк, казалось, даже ночью не сомкнул глаз. Сидел в кресле, едва слышно бормотал что-то невнятное, и если задремал, то совсем ненадолго.

— Пора, мой друг, пора, — заорал он, едва за окнами забрезжил рассвет.

До того они прибавили к узникам беспечных служителей закона. Как психу удалось их усыпить непонятно. Спрашивать Хорст побоялся. Затащили в последнюю пустующую камеру, срезали пальцы.

Вернулись в комнату контроля. Маньяк присел за стол и принялся листать картинки на мониторе. Это были камеры с обречёнными. Долго оценивал степень готовности пленников. Убедившись, что все они, и даже четверо новеньких, в порядке, щёлкнул одним из тумблеров на пульте. Вновь принялся листать изображения камер, а задняя стена в каждой из них медленно опускалась. Наблюдал за реакциями, хмыкал, всхрюкивал и хихикал. Хорст стоял рядом, ожидая худшего. Маньяк явно подготовил кровавую забаву для пленников. Вору наплевать на всех этих людей, но собственная судьба так же туманна.

— Пошла движуха! — вдруг, заставив Хорста вздрогнуть, воскликнул псих. — Всем хочется свободы. Ты жаждешь свободы, друг?

— Не знаю, — осторожно промямлил трус.

— А зря, — привычным движением нервно пригладил и так идеально зализанные назад волосы Улис, — мог бы испытать удачу вместе с ними. Ха-ха!

Сердце вора сжалось в предчувствии новой беды. Он заметно напрягся.

— Да шучу я! Ха-ха-ха! — рассмеялся его мучитель. — У меня для тебя особенное место. Слишком долго пытаюсь, скука одолела. С тобой, надеюсь, будет веселее.

Между тем переключённый на видеокамеру на решётке монитор показывал как испуганные, уставшие, дёрганные люди заполняют ступени широкой каменной лестницы. Трое помятых, неопределённого возраста и пола бродяг остановились у самой решётки, то ли надеясь в случае чего сбежать к камерам, то ли не желая беспокоить сторонящихся их людей. Они воняют так, что даже самые стойкие пленники спустились поближе к Лабиринту. Пребывание в камерах несколько уравняло привыкших к лишениям нищебродов с остальными, но лишь слегка. Спуститься в зал никто из узников не спешит. Вонючие останки, ошмётки и разлагающиеся тела предыдущих пленников источают опасность. Многие присаживаются у стен. В пустых, апатичных глазах большинства готовность на всё и принятие любого конца. Словно скот, покорно ожидающий забоя.

— Глянь, Хорст, вон тот, в больничной пижаме, — ткнул пальцем в сторону одного из узников безумец. — Этот седовласый здоровяк припёрся на такси и рассказывал байку о том, как жил здесь раньше. Из психушки сбежал, не иначе. Однако… Я оплатил машину и проводил странного гостя в его комнату! Ха-ха! Такими нереально управлять, но не отказывать же добровольцам. Хе-хе!

Мужчина сидит с отрешённым взглядом, не особо выделяясь из толпы таких же обречённых. Потрескавшиеся губы двигаются, словно он разговаривает с кем-то. Кивнул, осмотрелся, а взгляд на мгновенье стал осмысленным. Вновь вернулся к разговору с самим собой, помотал головой, сильнее прижался к стене.

— Присаживайся, друг, — похлопал ладонью по странному стулу Улис.

— Я… я… не… — едва не теряет сознание от страха Хорст.

— Не зли меня, — добавил угрожающих ноток псих. — Присаживайся и всё будет хорошо. Ну!

Это резкое, словно удар хлыста, «ну» заставляет труса выполнить лишь похожий на просьбу приказ. Садится на стул, дрожа и всхлипывая. Улис пристёгивает его ремнями и уходит к холодильному шкафу.

— Сейчас ты как бы станешь одним из них, — раскладывает на столе замороженные пальцы странный псих. — Постарайся чувствовать и самого себя. Если поймёшь, что теряешь себя и не слышишь музыку,