–Ну и что же дальше?– спросил Дубко.

–А дальше – финальная сцена,– ответил Богданов.– Но чтобы ее сыграть, надо дождаться рассвета.

–Что ж, подождем,– усмехнулся Терко.– Это не беда – ждать рассвета. Это даже приятно и волнительно. Потому что рассвет обычно приносит хорошие новости.

Да, нужно было дождаться рассвета. Есть такие дела, которые лучше делать при свете дня, а не ночью. Потому что ночью все кажется страшнее и безнадежнее, чем днем. Особенно для тех, у кого и так не осталось почти никакой надежды.

Никто не опасался, что до наступления рассвета укрывшиеся на заимке опрометчивые повстанцы и остатки разгромленного диверсионного отряда куда-то денутся. Это было невозможно. Заимка была со всех сторон оцеплена милицией и всем наличным составом Углеградского отдела КГБ. Понятно, что и начальник милиции Караваев, и главный городской чекист Голубев также присутствовали на месте события. Ну и никуда до самого окончания действа не намеревались уходить пятеро бойцов спецназа.

Утро, конечно же, наступило, но наступило оно совсем не так, как ожидалось. Можно сказать, что с наступлением утра нарушились все планы чекистов, милиции и бойцов спецназа. Они рассчитывали с наступлением утра вступить в переговоры с осажденными стихийными вояками и несколькими оставшимися в живых диверсантами. Предполагалось, что это будут короткие и эффективные переговоры. Стихийным воякам покажут плененного Остапа Луцика и скажут: так, мол, и так, ваш самый главный командир – у нас, остальные двое – убиты, так что выходите с поднятыми руками. Никто вас не тронет, да и судить вас не за что, потому что вы не успели еще ни в кого выстрелить из ваших ружей. Хотя, конечно, кто-то и успел – ведь чьи-то пули угодили в дядька Григория и дядька Павла. Так что будем разбираться, а уж там не взыщите. А остальные могут возвращаться в свои хаты к своим семьям и своему хозяйству.

Предполагалось, что и Остап Луцик скажет свое слово. Скажет – потому что куда ему деваться?

Ну а что касается нескольких уцелевших диверсантов, то с ними предполагался особый разговор. «Или немедленно сдавайтесь, или будете уничтожены. Вы пришли к нам как враги, и ваши намерения были враждебными, а потому, как говорится, извиняйте за непочтительное с вами обращение».

Но все пошло не так, как предполагалось. Как только рассвело, стихийные вояки сами запросили переговоров. И вышли на переговоры, да притом не с пустыми руками, а с плененными диверсантами. Всего диверсантов было пятеро. Можно было только догадываться, что произошло ночью на заимке. Впрочем, догадка эта была очевидной. Стихийных вояк было много, диверсантов – лишь пятеро. И вояки взяли диверсантов в плен. Взяли – и теперь хотят передать их в руки властей, надеясь тем самым, что за такой поступок им будет от властей прощение.

–Великое дело – вовремя осознать свою оплошность и раскаяться!– так прокомментировал ситуацию Степан Терко.

–Сам додумался до такой мысли или где-то вычитал?– иронично поинтересовался Дубко.

–Где уж мне самому!– горестно вздохнул Терко.– Я не мыслитель, мое дело – бегать, стрелять, нырять в сугробы и стараться в них не утонуть…

–Ну-ну, не прибедняйся!– улыбнулся Богданов.

Так, балагуря, они подошли к повстанцам. Их было много, никак не меньше тридцати человек.

–Вот – передаем их вам,– сказал кто-то из повстанцев.– Всех, кто остался в живых.

–Больше никого?– на всякий случай уточнил Богданов.

–Никого,– ответили ему.– Остальных вы ночью поубивали…

–А что с Григорием и Павлом?– спросил Караваев. Он и Голубев также были здесь.

–Григория убили на месте,– сказал один из повстанцев.– А Павло помер ночью.

Караваев на это ничего не сказал, лишь горестно крякнул.

–Мы их не убивали!– раздались сразу несколько голосов.– У них и раны-то не от ружей! Сами взгляните! Там они, Григорий и Павло… Лежат на лавках…

Легко можно было представить, что творилось ночью на заимке. Тут тебе и смерть Григория и Павла, тут и сражение с диверсантами… Словом, истинная человеческая трагедия во всей своей кровавой неприглядности.

–Разберемся,– пообещал начальник милиции.– Мертвые – они уже никуда не денутся…

–Ну и кто из вас кто?– спросил Богданов, по очереди разглядывая каждого плененного.

–Вот этого кличут Чорба,– подсказал кто-то из повстанцев.– А про остальных мы ничего не знаем…

–Значит, ты и есть Чорба?– усмехнулся Богданов.– Иван Кириллович, где ты там? Вот тебе подарок. Иностранный агент по прозвищу Чорба! Бери и пользуйся. Он тебе много чего расскажет!

–Куда он денется!– заверил Голубев.– Обязательно расскажет! И прозой, и даже в рифму! И о себе, и обо всех прочих, кто вертится где-то здесь неподалеку.

–Я гражданин иностранного государства!– отозвался Чорба.– В соответствии с договоренностями вы обязаны гарантировать мне неприкосновенность и приемлемые условия содержания!

–Вот ведь как завернул!– усмехнулся Богданов.– Хотя, кажется, где-то я эти слова уже слышал…