Самое жуткое, что я прекрасно понимал: допустим, все мои опасения сбудутся – и что тогда? Что я буду делать?

Я даже защитить её не мог.

Но попытался, когда выяснил, что никаких незваных гостей у мадам Шен Зеню не было. Пока не было.

Я надеялся, что мне откроет Алия. Увы, в дверях стояла мадам – вылитая Лавиния, даже любовь к рюшам и бантам она с моей графиней разделяла. И улыбалась так же приторно. «Что господин желает?»

Она говорила, а сама рассматривала мой костюм – и видела, конечно, не чёрную домашнюю сорочку с мягкими брюками, а серую одежду спутника. Ничего лучше я впопыхах придумать не смог.

Заболтать стареющую некрасивую женщину у меня получилось легко. Опыт! Конечно, делать ей комплименты пришлось одновременно с колдовством: я отправил на разведку духа. И знаете, с духом было сложнее, чем с портнихой. Ей-то всего лишь нужно говорить то, что я давным-давно выучил наизусть. А духа требовалось незаметно призвать, оставить невидимым, приказать, смотреть его глазами, слушать его ушами…

Алия мирно спала за вышивкой, и никакого проклятия ни на ней, ни на мадам не было. Я оставил духу приказ защищать их – и сообщить мне при первом же намёке на опасность.

Я также попытался оставить защиту вокруг ателье, как сделал это на Острове вокруг дома матери и Тины. Не вышло – уверен, мои усилия блокировала подвеска Шериады. Иногда она словно подчинялась не мне, а хозяйке, а что у той на уме… Впервые я захотел подвеску снять. Но где-то здесь меня вполне мог поджидать Криденс, так что это было бы совершенно неразумно… Нет, улица во сне была другой. И освещение… Вечер, закат…

А ведь Алия мне не просто нравится – это я понял на обратном пути, пока спешил в Арлисс. Занятия вот-вот должны были начаться. Я и так на боевой магии не блистал, если вдобавок опоздаю… Но я остановился на пустой нуклийской улице – утро, весь мир, казалось, вымер.

Эта девушка не просто заставила меня одеться ярче обычного – я примчался к ней при первом же намёке на опасность.

Она мне небезразлична.

В этот момент – ранним утром под палящими солнцами Межумирья в невозможной для города тишине – я понял, что влюбился.

Странное чувство: когда умом понимаешь, как всё это некстати, да и что между нами общего, я ей даже не нравлюсь! Она прогнала меня вчера – зачем мне такая любовь? Я же не настолько глуп, я должен выкинуть из головы эту глупую привязанность и думать о вещах более практичных. Например, о том, что опаздываю на урок.

Умом я понимал – но сделать ничего не мог.

Странное чувство… Неприятное.

На полигон, где проходили занятия боевой магией, я явился последним – растерянным и несобранным. Рассеянным настолько, что чуть не угодил в искусственный ров с каким-то существом, которое, как ни странно, оказалось не нежитью, не духом и даже не демоном, а проклятым человеком. Он лежал на дне, прикрытый лишь лохмотьями, несчастный, и дрожал, скуля не то от боли, не то от ужаса. Жар от него, говорящий о скором обращении, чувствовался даже здесь, в двух шагах от края рва.

- Ему надо помочь! – вырвалось у меня.

- Ещё один целитель? – хмыкнул учитель. Сегодня это был худощавый мужчина, невысокий и словно высохший. Что странно: боевые маги обычно мускулистые ребята. – А, так ты демонолог? На кой он тебе тогда, его на твои зелья не пустишь.

Зелья? Из человека?

Впрочем, что это я? В книгах по демонологии, которые задавал Байен, это называлось «подручный материал».

Я заозирался в поисках помощи, но встретил только скучающие взгляды одногруппников.

- Но…

- Наш первый демонолог чувствительный – страсть! – перебил Сэв.

- Опоздал, ещё и права качает, - добавил Криденс.

Я обернулся. В голове пронеслось: «Я давно хочу его убить». Но Криденс смотрел на меня совершенно равнодушно – и также равнодушно первый отвернулся.

- Нельзя ему помочь, проклятие давным-давно забрало его разум, - сообщил учитель, с презрением глядя на меня. – Даже если снять заклинание… Таким вот и останется. – Он покосился на несчастного. – Проще добить. Чем мы сейчас и займёмся…

Тут ко мне пробрался Нил и вложил в руку блокнот.

- Ты забыл. Всё в порядке?

Ответ не потребовался: проклятый дохнул жаром в последний раз – и обратился.

Я не понимал это раньше и с трудом принимаю сейчас: как может хрупкий, измождённый болезнью человек обернуться громадным пауком, которого при этом не расплющит сила тяготения? Ньютоновскую механику не смыло вместе с Потопом, так что на Острове её основы мы учили в школе.

Тогда, у рва я смотрел, как жертву проклятия буквально рвёт на части… И мой мозг отказывался это принимать.

Сейчас тоже отказывается. Я заставил себя привыкнуть, но принять!.. Да, мне известен принцип циркуляции магии, я знаю, что закон сохранения энергии не нарушен – просто нужно учитывать все виды энергии, и проклятие создаёт приток чужеродной силы в тело человека, слишком хрупкое, чтобы с ним справиться…

Да, я всё это знаю. Но оторопь берёт до сих. С демонами понятно – они сразу не от мира сего, буквально.

- В сторону! – неожиданно рявкнул Криденс, когда паучьи жвала зависли прямо надо мной, а я, оцепенев, только смотрел на них и не двигался.

Раньше Ворон никогда так не делал. Раньше он только посмеялся бы, глядя, как меня раздирает чудовище.

Сейчас Криденс так заботливо бросился защищать меня от обращённого, что в голове сами зазвучали его слова из сна: «Я верен семье…» А семье был нужен я.

Интересно, Виета убил бы обращённого ради меня? То есть, ради того, чтобы было кого отвести отцу. Кого сделать приманкой Повелительнице. Кого…

Я содрогнулся. Оцепенение ушло, мир привычно сделался чётким и очень холодным.

Да пропадите вы пропадом! Все! Хватит! Надоело!!!

Наверное, я закричал. По крайней мере, Криденс, который ещё держал меня за руку, удивлённо обернулся.

И всё вокруг потонуло в золотом свете.

Мир стал ярким и совершенно беззвучным. Меня трясло не то от ярости, не то от холода. Я опустился на колени, посмотрел на свои руки – они светились золотом. Сердце билось ровно-ровно, а внутри словно заполнялся невидимый сосуд. Не