никто не вступал, а если пришла нужда в провизии или в ядрах, то к торговцу шел сам капитан. Южные воды понемногу начинали бурлить из-за «Пандоры», увеличение военного флота Испании, Франции и Англии, реже стали ходить торговые караваны. Но ни испанцы, ни англичане, ни французы не знали, что в этом замешаны именно пираты и именно так и начались распри между тремя великими империями. Англичане не лестно отзывались об испанцах и французах в этом море, испанцы пускали слухи о англичанах с французами, французы же пытались подбить клинья между местным населением и красномундирными. Но до настоящих военных действий дело не дошло. Не выгодно было начинать войну. Эдвард это понимал и использовал хрупкие отношения между ними для собственной выгоды, держа в голове и то, что возможно именно он развязывает войну, что будет сокрушать эти острова еще пару лет. Правда спустя пару недель французы куда-то делись, видимо решились отдать юг Вест-Индии двум ведущим империям. В последнюю неделю капитан почти не топил испанские и английские корабли. И дабы чуть охладить пыл испанцев и англичан он повсеместно, где только бывал рассказывал байки о гигантском осьминоге, известном людям из легенд — Кракен.

Первые его слушатели просто отсмеивались, воспринимая Эдварда как сошедшего с ума бездомного моряка, но после четвертого дня этих безумных россказней, эта ложь смогла проникнуть сначала в умы обычных крестьян затем уже в сознании офицеров испанской и английской короны укрепились его слова. И они оставили свой конфликт и принялись гадать, а правда ли, что этот Кракен существует.

А в это время наш Эдвард с ухмылкой на лице перекатывал часы в руке. В самом начале своей экспансии Джонсон заручился поддержкой местного вербовщика и обзавелся сетью «глаз» и «ушей». Хоть какое-то представление о внутренней кухне армий англичан и испанцев имел Джонсон. Но эти возможности оставляли желать лучшего — всего лишь пара информаторов, что находились и жили вблизи форпоста англичан в одном конце южных вод, и пара у испанского форпоста в другом конце.

Эдвард сжал часы в руке, поднялся со своего кресла и подошел к иллюминатору, поднял голову вверх и направил взгляд на небо.

— Хм. Времени то осталось не слишком много. Сколько я в этом море, а денег, что я заработал «честным трудом», конечно, хватает только на корабль и команду. Джек, ты говорил, чтобы я доверял только своему «чутью», оно-то и привело меня сюда. В эту каюту, на этом корабле, в этом море. Элизабет верит мне и верит в то, что я приплыву через два года. А если я приплыву без денег, то ее отец огородит меня от нее. Он сделает все, чтобы мы с ней больше никогда не увиделись. Что же меня ведет вперед? Алчность? Жадность? Нутро? Любовь? Или же желание доказать людям, на что я способен? — юноша опустил голову и схватился за нее руками, на которых только-только набухли вены. — Почему все так вышло? Кем я черт возьми становлюсь?! Я же просто-напросто несу свою голову на плаху.

Но в момент раздумий капитана раздается глухой стук.

— Да! Кто там? — будто бы другой человек вновь взял на себя управление этим телом.

В дверном проеме показался Пол.

— Да, чего хотел, Пол?

— Капитан, письмо от информатора. — Пол прошел глубже в каюту Эдварда и отдал тому сложенный вдвое листок бумаги.

Эдвард неспешно развернул листок и уставился на письмо. Через несколько секунд капитан неожиданно, даже для себя, засмеялся.

— Ха-ха-ха-ха-ха. — раздался громкий смех Эдварда. — А Джек был прав все-таки. Ха-ха-ха-ха-ха. Пусть я и пират, но видимо способный, раз такие шансы выпадают.

— Кто этот Джек и в чем он был прав?

— Потом расскажу.

— А что в письме?

— Созови всю команду, и соберитесь в трюме. Там все и расскажу. — юноша поднес письмо к горящей на столе свечке.

— Что ты делаешь? — спросил изумленно Пол.

— Конспирация, Пол.

Письмо за секунду разгорелось и вскоре сгорело до тла на столе Эдварда. Через секунду Пол вышел из каюты, для сбора команды в трюме. Юноша остался на пару минут в каюте, что бы выбросить пепел в иллюминатор и взял с собой свои часы. С этого момента молодой капитан подписал себе приговор, окончательно отказавшись от спокойной жизни в течении следующих семи лет. Вскоре капитан вышел из каюты и спустился в трюм. Команда собралась вновь у этого огромного стола, и вновь Эдвард восседал посередине его.

— Наверно, ребята, мы добрались до цели, о которой даже не все из вас догадывались, да и я тоже до этого дня не знал. Губернатор Кубы, Лауреано Торрес-и-Айяла, наша цель с этого момента. Сюда он приплывает только по одной причине, один богатый чиновник или дипломат только что прибыл с раскопок в Африке. Я не знаю, что он там нашел, но за этим придет сам губернатор. И поэтому я считаю, что вещь эта стоит нашего внимания. Если мы получим ее раньше, чем он, то сможем продать ему же за очень кругленькую сумму или же реализовать ее где угодно. За очень кругленькую. Ее должно хватить всем нам на беззаботную жизнь. Вот так, парни. Вы со мной?

После монолога Эдварда наступила гробовая тишина. Каждый засомневался в желании иметь такое богатство. Некоторые что-то шептали друг другу, другие опустили глаза и начали нервно перебирать пальцы, выжидая слов кого-то другого. После нескольких секунд гробовой тишины Пол решился спросить у своего капитана.

— Эдвард, не обломают ли нам зубы испанцы? Это же губернатор. Не раздавят ли нас в ту же секунду, как мы заберем-то зачем охотиться Торрес?

— Не обломают, Пол. Губернатор сам в тайне ищет это. Мы даже не знаем, что это. Если Торрес и увидит каким-нибудь образом нас — то он не сможет навести на нас испанцев, так как сам потом пойдет под трибунал. У них кодекс такой. Как может государственное лицо так открыто желать чего-то, находясь на службе? Я ответил на твой вопрос, Пол?

— Да.

— Так что, парни, вы со мной?

— Да. — хором ответила команда.

Эдвард с командой поднялись на палубу, где каждый занял свое место. Эдвард с Чарльзом как всегда стояли вдвоем у штурвала на мостике. Вскоре и квартирмейстер показывал свой интерес.

— Откуда ты знаешь испанский военный кодекс.

— Да еще в Лондоне как-то встретил я одну испанку, когда был молод и горяч. — хвастаться нужно уметь, но Эдвард, к сожалению, не умеет. — Черноволосая красавица с загорелой кожей, с глазами будто изумруды и в ярком красном платье, но такая