Шрифт:
Закладка:
Как всегда у Бодуэна, написанное им более ста лет назад кажется написанным сегодня. «Межплеменную, междуисповедную и между-классовую» ненависть и вражду он называет болезнью, которую необходимо лечить реформами «общегосударственного и общественного устройства» и «коренными реформами в области обучения и воспитания юношества» [Отечество: 22]. Первый пункт его программы: отделение церкви от государства и школы от церкви. Другой — отказ от шовинизма. Он считает, что нельзя делить «граждан одного и того же края на пришельцев и на туземцев или автохтонов, на гостей и на хозяев». В качестве иллюстрации он приводит литовский пример: «Даже в Гродно, где литовцы являются редкостью, все-таки все тамошние жители, и белорусы и поляки и евреи, по мнению литовских шовинистов, только терпимые гости литовского народа» [Отечество: 22–23]. Бодуэн призывает отказаться от исторических претензий, принять современную ситуацию как исходную точку решения проблем:
Мы должны отбросить <… > лозунг: «Россия для русских», «Польша для поляков», «Литва для литовцев» и т. д. Россия для всех тех, кто в ней живет. Польша для всех тех, кто в ней живет. Литва для всех тех, кто в ней живет [Отечество: 23].
Разумеется, автор считает необходимым отказаться от «каких бы то ни было национальных и вероисповедных стеснений»: человек подлежит ответственности за свои поступки, а не за происхождение.
Одним из принципиальнейших пунктов программы Бодуэна является признание полного равноправия всех языков: «Нет господствующего русского народа; нет подчиненных ему неполноправных народов», но русскому языку отводится «роль общего языка, роль объединителя отдельных областей всего государства»4 [Там же].
В национальном вопросе Бодуэн стоит на позиции полной свободы индивидуального выбора. Национальность для него — это культурная идентичность. В таком отходе от узкого этницизма в понимании национальной идентичности Бодуэн де Куртенэ далеко опередил свое время и предвосхитил современный подход к проблеме5. С его точки зрения, можно принадлежать к двум и более национальностям, а можно — ни к одной6.
Уточняя свою позицию по проблеме языка, ученый высказывает мысль, которая многим в условиях русификации могла показаться чуждой: «Поляк, литовец, еврей, татарин, армянин, грузин — может любить русский язык в такой же мере, как и свой родной» [Отечество: 24]. Но далее делается различие между русским языком «целой плеяды усмирителей и «водворителей порядка»» [Отечество: 25] — языком Муравьева, Д.А. Толстого и Победоносцева, и «языком всех тех русских, которые провозглашали научные истины, идеалы прекрасного, начала справедливости, подвергаясь за это всяческим гонениям и принося в жертву даже свои жизни» [Там же]. Автор называет здесь декабристов, Чаадаева, Герцена, Тургенева, B.C. Соловьева, Л.Н. Толстого7. Более того, он полагает, что:
Ненависть по отношению к какому-нибудь языку является пережитком дикого состояния, является перенесением своеобразного религиозного фанатизма в область нововекового общежития [Там же].
Бодуэн предлагает отказаться от всего того, что может подпитывать национальную рознь. В первую очередь, с точки зрения Бодуэна, это религиозная рознь, поэтому он призывает отказаться от прозелитизма, от некритического преподавания Закона Божия в школах. Однако и программа других школьных предметов должна быть пересмотрена. Он считает, что и преподавание «так называемой» отечественной истории в настоящем виде «является лучшим средством прививки человеконенавистничества вообще и народоненавистничества в частности» [Отечество: 27]. Преподавание литературы тоже должно быть реформировано:
Из школьных хрестоматий и сборников должны быть устранены отрывки, воспевающие военные подвиги, набеги и захваты, а зато должно быть отведено место произведениям, основанным на общечеловеческой солидарности [Там же].
Важно также, считает ученый, знакомить в школе с языками и литературами других местных народов. Как в Финляндии финнам преподают шведский язык, а шведам — финский, так полякам надо хотя бы факультативно преподавать еврейский, а русским в Казани — татарский и т. д. Подчеркнем афористически точную формулировку Бодуэна: «Взаимное ознакомление вселяет тоже взаимное уважение и способствует упрочению мирного сожительства» [Отечество: 28].
Особого внимания для автора заслуживает еврейский вопрос. Он пишет, что «евреи всегда идут в первых рядах подневольных мучеников», и этот privilegium odiosum заставляет относиться к их судьбе особенно пристально, тем более что даже «передовая интеллигенция» считает еврейский язык (т. е. идиш) всего лишь жаргоном немецкого языка. Как лингвист Бодуэн поясняет, что еврейский язык вырос «на южнонемецкой почве», но развился и впитал в себя много не-немецких элементов, так что знающему немецкий легче понимать голландский, чем еврейский8.
Бодуэн де Куртенэ мыслит радикально, поэтому в статье много цензурных изъятий — целые строки заменены точками. Он полагает, что России следует отказаться от юлианского календаря, «чтобы уподобиться в этом отношении громадному большинству цивилизованных стран» [Отечество: 26], и даже перенести все религиозные праздники на один день. Поскольку христиан большинство, то мусульманскую пятницу и еврейскую субботу надо перенести на воскресенье. Конечно, он тут же делает оговорку, что не настаивает на таком решении. На чем он настаивает, это на отказе от обоготворения «Молоха государственности»: «Государственная мегаломания есть величайшее несчастие, ведущее прежде всего к гибели самого государства» [Отечество: 28]. Школьникам следует преподавать основы политэкономии и правоведения, а также всячески противостоять проникновению в их среду «шовинистических песен <… > глупых анекдотов, бранных кличек и прозвищ, преподносимых одними национальностями другим» [Там же].
Статья Бодуэна — страстный призыв к отказу от межнациональной и межконфессиональной борьбы, к созданию тесного общения, того, «что по-немецки называется Fiihlung, между народностями России» [Отечество: 29], к общечеловеческой солидарности. Несмотря на весь свой скепсис, ученый все же надеется, что хотя бы в будущем это станет возможно, но только на основе свободы и уважения к правам человека.
Последняя и самая обширная из программных статей в сборнике «Отечество» — «Россия и ее народы» — принадлежит Н.А. Гредескулу. Специалист по гражданскому праву, он рассматривает Россию как многонациональное государство именно с этой точки зрения. Однако для него принципиально различие между государством как аппаратом принуждения и подавления и отечеством. Это такое государство, которое обеспечивает права и свободы личности, развитие культуры. Именно в такой связи Гредескул ставит старый вопрос о любви к отечеству и народной гордости:
И то чувство, которое соединяет граждан с отечеством, не есть уже ни лукавый страх, ни черствый и сухой долг, а это есть горячая, преданная, всем готовая жертвовать любовь <…> Это чувство любви к отечеству мы именуем патриотизмом [Отечество: 43-44-]
И далее, анализируя пути возникновения империй как многонациональных государств, автор настаивает на
