— Я не звал тебя, — сказал он.

— Я знаю.

Я закрыла за собой заслонку палатки, затем подошла к нему. Он не шелохнулся. Я чувствовала, как он следит за каждым моим движением. На мне была ночная рубашка — очень тонкий белый хлопок. Она была почти прозрачной в свете фонарей.

Я подумывала переодеться, прежде чем прийти сюда. Я слышала, как Зрячая Мать шептала мне на ухо, Хорошо, если он хочет тебя. Хорошо, если он тебе доверяет.

В конце концов, я оставила ночную рубашку и кинжал, который был бы слишком заметен под ней.

Я опустилась на колени перед Атриусом. Его присутствие доносилось до меня, стабильное и сильное. Я гадала, намеренно ли он стал ослаблять бдительность рядом со мной или просто за последние несколько месяцев я научилась читать его нити. Теперь казалось невозможным предположить, что я никогда ничего не чувствовала к нему. У него была одна из самых сложных душ, которые я когда-либо ощущала, — столько противоречий, и все они находились под таким тонким контролем.

Я прижала руку к его груди. Его стены расступились передо мной. Его боль была мучительной, хотя он и пытался ее скрыть.

— Прошла неделя, — сказала я. — Тебе больно.

Он положил свою руку на мою. Мою кожу покалывало, когда его ладонь, шершавая и мозолистая, обдавала ее теплом.

— Это не приказ, — мягко сказал он.

Я почувствовала сложный приступ сострадания, когда поняла, как сильно он хотел, чтобы я это знала.

— Я знаю, — пробормотала я. — Я хочу.

Еще одно сочувствие, потому что слова не показались мне такими уж вынужденными, как я думала.

Атриус позволил мне работать, устраняя последствия его проклятия за последнюю неделю, насколько я могла. А потом мы вместе погрузились в сон. Я продолжала держать руку на его груди. И на этот раз я позволила ему заключить меня в объятия, наши тела обвились друг вокруг друга, его аура и тело окутали меня, как кокон.

Я должна была сохранить его доверие, сказала я себе. Важно сохранить его, когда придет время.

Но я не думала ни о планах, ни о кинжалах, ни о войнах, когда засыпала в объятиях Атриуса.

Я думала только о словах, которые говорила ему, но чувствовала в своем собственном сердце:

Прошла неделя. Тебе больно.

Так и было. Мне было больно.

Но теперь, впервые за восемь дней, я наконец-то выспалась.

ГЛАВА 30

Атриус чувствовал себя неспокойно.

Долгий поход через равнины был медленным и трудоемким, поскольку местность становилась все более пересеченной, но прошел без происшествий. Мы добрались до северной границы Васай, перебрались на побережье и стали ждать.

И ждали.

И ждали.

Проходили дни. Кузина Атриуса не появлялась.

Мы с Атриусом каждую ночь спали вместе. К третьему дню нашего пребывания на побережье, несмотря на мою магию и успокоительное, он стал просыпаться каждые несколько часов и смотреть в потолок палатки.

Я всегда могла определить, что он не спит, даже если он не двигался и не говорил. Его тело и его присутствие выдавали его всеми бессловесными способами.

Я перевернулась на спину и подперла подбородок рукой.

— Ты беспокоишься о своей кузине, — сказала я.

Атриус не подтвердил это. Да ему и не нужно было.

Я нахмурила брови. В животе завязалось тревожное чувство.

Три дня — не такой уж большой срок, когда речь идет о передвижении армий. И все же я тоже чувствовала в воздухе что-то неспокойное, а мне было не до того, чтобы кормить Атриуса бессмысленными банальностями. Ни у кого из нас не было на это ни времени, ни сил.

— Я пройдусь по нему через Хождение по Нитям, — сказала я. — Когда солнце сядет.

Он кивнул, еще несколько минут смотрел в потолок, а потом встал, оставив надежду на сон.

Как только солнце село, мы с Атриусом отправились на пустынный участок побережья. Я и не подозревала, как сильно скучала по океану в последние недели, пока на нас не налетел порыв ветра и не принес с собой запах соленого рассола. Пляж здесь был особенно резким, полным растительности и водорослей, в отличие от пляжей дальше на север, где стояла Соляная Крепость, где в воде не было ничего, кроме камня. Здесь было сыро и туманно, часто теплее, чем в окружающих районах. Туманы, которые, как полагал Атриус, скрывали флот его кузины, были густыми и сухими — я чувствовала, как влага висит в воздухе, словно одеяло.

Атриус молча смотрел в эти туманы, не двигаясь с места. У меня тоже зашевелились волосы на затылке.

Никому из нас не нужно было признавать это вслух. Предчувствие.

Я отстранилась от него, собирая материалы и рисуя символы на песке. В конце концов ко мне присоединился Атриус, и мы вместе поймали ящерицу, бродящую по камням, убили ее, капнув кровью на символы, а затем бросили в огонь.

Затем я села у кромки воды, чтобы холодная соленая вода обдала мое платье, и повернулась лицом к огню.

Атриус уже несколько раз видел, как я это делаю. Мы оба знали порядок действий. Но как раз перед тем, как я собралась погрузиться в видение, он резко подался вперед.

— Будь осторожна, — пробормотал он, приблизившись настолько, что его губы коснулись моего уха, а от его дыхания по моей плоти побежали мурашки.

— Я знаю, что делаю, — ответила я. На его губах мелькнул призрак улыбки. И он отошел, а я позволила себе упасть в нити — назад, назад, назад.

Я падала. Я падала так быстро, что не могла ни за что ухватиться. Это было почти так же плохо, как и в прошлый раз, когда я использовала Хождение по Нитям, — почти, но теперь я хотя бы ожидала этого.

Нити пролетали мимо, рассыпаясь серебристыми пятнами. Мне удалось ухватиться за одну из них, и я бросился на нее так неловко, что она ударила меня в живот и выбила из меня дух. Затем я поднялся на ноги.

Все вокруг замерло. Остальные нити ушли на задний план, миллионы возможностей еще не были изучены. Небо было бархатной ночью, спокойной и усыпанной звездами.

Я сосредоточился на мысли о флоте Атриуса, склонив нить перед собой к ней.

Покажи мне его, прошептала я в ночь и начала идти вдоль нити.

Надвигался густой туман. Звезды исчезли в тумане. Я была дезориентирована, нить шаталась подо мной,