— Видишь, — сплюнул он. — Ты ничего не видишь.

— Я вижу слишком много, черт возьми, — ответила я. — Я вижу больше, чем когда-либо давали мне глаза. И сейчас мне это чертовски не нравится. Ненавижу, что мне приходится видеть все, что Таркан сгнил в тебе. Все, что ты сгнил внутри себя.

Я могла быть жестокой, когда мне было больно или я злилась. Зрячая Мать не раз напоминала мне об этом. Такие эмоции не приветствовались в Соляной Крепости, и если им удавалось пробраться туда, то уж точно не следовало им потакать.

К черту. В этот момент я была слишком расстроена, чтобы беспокоиться.

— Как ты смеешь судить меня, — прорычала я. — Это не я убиваюсь из-за какого-то проклятого Пифорасида. Мне стыдно за тебя.

Присутствие Наро было взрывным, каждая эмоция — дерзкой. Боль была настолько пронзительной, что я едва не отшатнулся назад. Он полуприподнялся на кровати, как будто собираясь броситься на меня, но блеск в его глазах выдавал намек на слезы.

— Я служил своему королю, — вымолвил он. — Я отдал ему все, потому что он дал мне все. У меня не было ничего. Ты, блядь, понимаешь? У меня не было ничего. Он спас меня. Не ты. Не твой гребаный культ. Он. В этом, блядь, есть честь, ты, избалованная девчонка. Честь.

Я была так зла, что кровь шумела в ушах. Так зла, что не могла даже думать. Я была благодарна за это, так как если бы я лучше соображала, то могла бы заметить эхо в этих словах — Я отдал ему все, потому что он отдал мне все.

Сколько раз я думала эти слова об Арахессенах? Сколько раз мне говорили их об Акаэи?

— Сейчас именно я спасаю тебя, — выплюнула я. — Я.

Я выпрямила спину. Глубоко вдохнула. Медленно выдохнула.

Успокой себя. Приведи себя в порядок. Ты лишь маленький кусочек великого гобелена.

Мантра не помогла.

Наро уставился на меня. Затем его взгляд вернулся к окну, костяшки пальцев побелели на простынях.

Я проглотила укол сожаления о своих резких словах.

Мой голос стал спокойнее:

— Мне нужно уехать сегодня вечером. Ты останешься. Придут целители, чтобы вылечить тебя и…

— Вампиры-целители?

Я сжала челюсти, борясь с желанием огрызнуться, Любые целители, которые примут тебя, и ты будешь чувствовать себя чертовски счастливым для них.

Ткачиха, несколько дней с Наро, и внезапно даже мой язык вернулся к прежним временам уличной крысы.

— Они знают о восстановлении после наркотиков, — сказала я ровно. — Возможно, они смогут тебе помочь. Так позволь им.

Наро ничего не сказал. Не смотрел на меня.

Ну и ладно.

Я пошла к двери. Хотя я стояла к нему спиной, его присутствие все равно не давало покоя, в нем бурлили гнев и обида. Несмотря на то, что я сама была зла и обижена, у меня защемило в груди.

Я обернулась в последний раз.

— Наро.

Его глаза скользнули по мне.

Я люблю тебя. Я хотела сказать это. Я должна была. Даже если бы моя мелкая злоба вырвала эти слова обратно. Мы постоянно говорили их друг другу в детстве, случайная привязанность, когда наша любовь друг к другу была единственной константой в жизни, полной неопределенности.

Вместо этого я сказала:

— Пожалуйста. Пусть они помогут тебе.

Я люблю тебя.

Его лицо смягчилось. Его присутствие тоже. И через несколько секунд он кивнул.

— Хорошо, — сказал он.

Я тоже тебя люблю.

Я бы приняла это.

ГЛАВА 29

Мы отправились в путь той же ночью. И снова все повторилось: Атриус оставил в Васай отряд, чтобы удержать ситуацию, собрал свою все уменьшающуюся армию, и мы отправились в Каризин.

Путешествие предстояло неблизкое: мы ехали по пустынным каменистым равнинам северного Васай, пока не приблизились к границе Каризина. Там мы переберемся на побережье и будем ждать вестей от кузины Атриуса и ее армии.

Путешествие, по крайней мере, прошло без происшествий. Без него армия Таркана была безголовой. Никто не последовал за нами на равнины, и никто не пришел отбивать нас с севера.

— Странно, не правда ли? — заметил Эреккус в первый день нашего путешествия. — Если бы королевство Обитраэн подверглось такому вторжению, я могу пообещать, что короли любого из трех домов не позволили бы вам сделать ни шагу вперед.

На это Атриус хмыкнул в ответ, устремив взгляд к горизонту, что, как я поняла, означало согласие.

Я тоже согласилась. Я не был уверен, что делать с этим. Король Пифора наделил своих военачальников значительной властью — именно это стало залогом того, что двадцать лет назад ему удалось захватить контроль над королевством, — и военачальники часто руководствовались собственными интересами, выбирая способ ее использования. Вначале я думала, что отсутствие прямого хода со стороны Короля Пифора объясняется плохими отношениями с дальними военачальниками и нежеланием других жертвовать своими людьми ради выгоды друг друга.

А сейчас? Теперь Атриус добился значительных успехов. Было очень странно, что Король Пифора не перешел в наступление, а сидел сложа руки и позволял Атриусу уничтожать город-государство за городом.

Почему?

Этот вопрос занимал все наши умы во время путешествия. Эреккус часто произносил его вслух. Атриус никогда не произносил его вслух, но я знала, что в его голове он так же присутствует.

Впрочем, мой тоже был в других местах. Атриус дал мне печать, которая позволяла отправлять письма магией в Васай, за что я была ему очень благодарна. Как только мы остановились на первый дневной рассвет в пути, я расстелила в палатке лист пергамента, чтобы написать Наро. Мое перо долгое время висело над страницей. Я была так уверена, что должна написать ему, и все же, держа бумагу перед собой, не знала, что сказать.

Я остановилась на нескольких обрывочных предложениях и одном вопросе: Как дела?

Этого было недостаточно, и это было слишком много. В конце концов, разочаровавшись, я сложил письмо, поставил на обратной стороне сургучную печать Атриуса и стал ждать, пока оно не растворится в небытии.

Когда рассвело, по непонятным мне причинам я отправился к палатке Атриуса.

Я объявила о себе и не стала дожидаться его ответа, прежде чем войти. Он сидел на своей подстилке, разложив перед собой бумаги. Он был без рубашки и в свободных льняных штанах, низко облегавших бедра. Я чувствовала тепло его плоти, находясь в другом конце комнаты. То, что