…трахнет… — Тогда этот глагол еще не имел прямого отношения к эротике и сексу.

Лицо льва

Милые люди! Потрясен! Немедленно расскажу вам, как ехал я в троллейбусе № 2 и, сидя на сиденье, увидел лицо моего школьного товарища Льва.

Лев работал в конторе «Сибцветметбумремонт», и я, заканчивая труды на полчаса раньше, часто обращал внимание на его усердный вид, обращенный к столу цвета яичного желтка.

Это могло быть возможным лишь ввиду того, что «Сибцветметбумремонт» помещался в добрейшем здании, построенном из стекла, стали и бетона, а лицо Льва размещалось в одном из окон первого этажа.

Так вот. Будучи на сиденье, я бросил взгляд и с ужасом увидел дикий портрет: Лев запрокинул голову и как-то по-особенному раскрыл рот, обнажив верхнюю челюсть, полную белых зубов; язык его вывалился, глаза выпучились и странно блестели белками, щеки надулись, нос был как бы переломлен пополам, волосы встали дыбом, галстук сбит набок.

— Милый Лев! Что? Что с тобой?! — крикнул я, смущаясь остальных пассажиров.

И кубарем покатился к выходу, сойдя на следующей остановке.

Рывком распахнул я дверь Левкиной конторы, но, вбежав, к своему удивлению обнаружил мир, тишину, спокойствие, отсутствие болезни и дивные условия для работы. Приятно гудели мягкие лопасти вентиляторов. Служащие тихо беседовали кто о чем, а Лев даже считал нужные цифры на электронной машине «Элка». Он нажимал белые клавиши, а на табло туда-сюда бегали красные знаки.

Не сдержав изумления, я воскликнул:

— Мой добрый Лев! Что? Что с тобой только что случилось?

Лев, казалось, был смущен. Он поднял на меня ясные, немного выцветшие глаза и тихо сказал:

— Со мной? Со мной — ничего. Здравствуй, Иван. Очень рад тебя видеть. Присаживайся. Но скажи на милость, голубчик, зачем ты задаешь мне такой странный вопрос и что ты себе взял в голову?

— Мне… мне показалось, — залепетал я. — Мне показалось… Я… Я… видел…

— Что тебе показалось? Что ты видел?

Немного выцветшие глаза Льва, подобно буравам, впивались в мои, побуревшие.

Я закрылся ладонью.

— Ай-ай! — сказал я. — Не смотри так на меня, дорогой Лёвчик. Мне, право, совестно, что я оторвал тебя от ученых занятий. Но мне… я…

— Так что же?

— Нет. Не могу. Впрочем — изволь. Мне показалось, что ты… что тебя либо душит кто-то невидимый, либо ты сам задыхаешься.

И тут Лев облегченно расхохотался, как бы журчащий камешками ручей, стекающий с горки в речку.

— Экая болезненная фантазия у тебя, Иван, — сказал он, отсмеявшись и укоризненно качая головой. — С такой болезненной фантазией ты вряд ли будешь большим человеком. Несолидно. Несолидно.

И добавил интимным шепотом, приблизив мое взволнованное ухо к своим чистым губам:

— Я, Ванюша, тово… я, маленько, эта… зевнул. Ха-ха-ха-ха!

Я остолбенел. Лев выпрямился и заметил громко:

— Устаешь-таки в конце рабочего дня. Устаешь. Устаешь, понимаешь.

От этих громких слов его коллеги зашевелились и стали колебаться за столами. До этого они не обращали на нас никакого внимания.

Гудели вентиляторы.

* Публикуется впервые

…школьного товарища Льва. — Здесь я пожертвовал персонажу некоторые черты поэта Льва Тарана-Лещева (см. комм. к рассказу «САДЫ АЛЛАХА…»).

«Сибцветметбумремонт». — Живя в городе К., я одно время работал по геологической специальности в ЦНИЭЛ МЦМ СССР (Центральная научно-исследовательская экономическая лаборатория Министерства цветной металлургии), а потом в институте «Сибцветметниипроект». Оба этих заведения являлись бывшими «шарашками» и располагались около тюрьмы. Шорохи моей производственной деятельности слышны в рассказах «Высшая мудрость», «Укокошенный Киш», «Или-или», что помещены в этой книге.

Электронная машина «Элка». — Видел недавно в Политехническом музее города Москвы.

Так уж устроено

Раз у нас один ужасный случай вышел на сибирском пляже около нового моря, когда один старичок пошел купаться и стал тонуть, уйдя под воду.

Ну, его, конечно, вытащили и положили на песочек близ воды.

Толпа вокруг, и я пришел. Он там лежит со сделанным искусственным дыханием и тяжко стонет, тем самым прося еще какой-либо помощи. «Пить, — говорит, — дайте».

А одна женщина так заявляет:

— Я читала в книге и видела в кино, что если кто просит пить после утопления, так ему этого нельзя, а то он с ходу помрет. Он наглотался столько воды, что лишний ее глоток может погубить беднягу.

Ну, пить ему тогда, естественно, не дали, конечно. Он стонет. Я еще немного постоял и ну купаться!

Купался я часа три. Аж даже посинел! Так здорово было! Прошел белый катер, и мне удалось порезвиться в его изумрудных волнах. Видел девушку в красной купальной шапочке. Шибко она была красивая на фоне убегающей вперед тайги, нависшей над берегами! Часа три. Вышел на берег.

А там на песочке близ воды тот старичок еще лежит и по-прежнему протяжно стонет. Толпы уже нет, но уже снова собирается.

И я пришел. Слышу, как новая женщина говорит:

— Я знаю, что нужно дать ему скорей попить. Вы слышите? Слушайте, как он жалобно стонет. Бедняк совсем может умереть от сухости в организме, и тогда его уже ничто не спасет!

Ну, тогда, естественно, напоили его, конечно. Старичок мигом настолько ожил, что даже встал и, посмотрев на нас расцветшими озорными и даже совсем как бы молодыми глазами, куда-то ушел.

А я опять побежал купаться. В наших краях, видите ли, лето, несмотря на то что жаркое, само по себе очень короткое, и за его время нужно успеть получше набраться ультрафиолетовых лучей. Так уж устроено. Так всё устроено.

* Публикуется впервые

Так всё устроено. — Финальная фраза являет собой яркий пример того, что советские литературные критики называли «сомнительным обобщением».

Справедливость

Как-то раз мы все, трудящиеся, ехали в своем маршрутном такси. Куда? На работу, конечно.

Ну, едем молча, и вдруг эдакая такая… фифа крашеная заходит на остановке, плохо закрывая за собой дверь.

Шофер ей сразу говорит:

— Вы, пожалуйста, дверочку за собой прикрывайте…

А фифа крашеная молчит.

— Дверочку хлопните за собой, а то кто-нибудь может на повороте выпасть.

Она же молчит и удобно устраивается в кресле спиной к движению, боком к двери.

Тогда один из пассажиров, Самсонов, солидный такой человек, даже вспылил:

— Девушка, вы что, не понимаете, понимаешь?.. Вам ведь говорят? Поберегите себя, понимаешь… Ведь вы покалечиться можете…

— Этого не бывает никогда, — сказала фифа крашеная, захохотала и тут же вылетела вон.

Выскочил шофер. И мы кое-кто, трудящиеся, вышли, любопытные.

Фифа крашеная лежала на городском снегу. Покалеченная. В гневе. Под глазом у нее имелся синяк, и она говорила такие речи:

— Я на вас подам