«Надеюсь, они и сейчас вместе, – думает она. – Где бы они ни были».

На тумбочке возле кровати лежат «Сказки на ночь для маленьких озорниц», которые Каролина читала вслух каждый вечер с того дня, когда она с девочками вернулась домой из Франции.

Рюкзак Вильмы висит на стуле около письменного стола. Он был собран еще в начале лета. Весь год Вильма мечтала о том, как пойдет в школу. Каролина ложится на ее постель и вдыхает запах подушки.

– Где вы? – шепчет она.

Она осматривается в поисках любимых игрушек девочек, но не видит ни плюшевого кролика Астрид, ни тряпичной куклы Вильмы. Перед отъездом во Францию Каролина забыла упаковать их в сумку, и пришлось развернуть такси, чтобы вернуться за любимцами дочек. Они тогда чуть не опоздали на самолет из-за них. Вообще-то Вильма уже подросла и могла бы обходиться без своей куклы Китти, но все равно не может уснуть без нее. А Астрид делается сама не своя, если забрать у нее ее кролика, – она и метра не пройдет без этой затисканной мягкой игрушки.

«Надеюсь, девочки взяли их с собой», – думает Каролина и натягивает на себя покрывало.

Глядя в окно на звездное небо, она дрожит. Она не может ни защитить, ни утешить своих девочек, и кто-то хочет ее смерти. И хуже всего, что она не знает, откуда исходит опасность.

Каролина поднимается, низ живота сводит судорогой. Она проходит мимо комнаты Людвига, не заглядывая внутрь. Боится, что у нее случится истерика, если она увидит недавно выкрашенные в голубой цвет стены, колыбель и детскую одежду, которую она накупила во Франции… Глотая слезы, она входит в их с Густавом спальню и проходит в ванную. Включает душ и смотрит на разноцветные зубные щетки девочек.

Чтобы не упасть, она держится за раковину и глядит на свое отражение в зеркале. Огромные черные круги мешками висят под глазами. Взгляд мертвый. Худое тело выглядит больным, на бедрах засохла кровь. Каролина кладет ладонь на живот. Сейчас она была бы на двадцать второй неделе. Больше половины срока.

Горячая вода обжигает кожу, Каролина трет себя щеткой. Выключая воду, она не знает, как долго простояла под душем. Она вытирается мягким полотенцем, наматывает его на голову и кутается в банный халат.

В гардеробной она находит старый, весь в катышках, темно-синий кашемировый домашний костюм. Она не надевала его с тех пор, как была беременна во второй раз, он ей очень велик и висит на ней как на вешалке. Ровно то, что ей сейчас нужно. Совершенно не похоже на короткое белое платье с кружевом, которое Густав привез ей в больницу. Пару недель назад на одном приеме он сказал Каролине, что она выглядит в этом платье как шлюха. Почему же он привез в больницу именно его? Она не понимает. Это такой способ извиниться или он просто забыл?

«А может быть, это я все перепутала», – думает она и спускается вниз.

Каролина идет на кухню. На столе стоит огромный букет с роскошными красными розами немыслимого размера. Между цветами вложен белый конверт. Она осторожно надрывает его и вытаскивает открытку. «Добро пожаловать домой. Твой Густав».

Чувствуя резкую боль в голове, Каролина хватается одной рукой за стол. Телефон! Она вспоминает звонок телефона. Непривычный звонок, не тот, что издает ее мобильный, но услышала она его здесь, на кухне. Кто же звонил?

Может быть, чашка кофе поможет ей прийти в себя? Каролина открывает дверцу шкафа, достает чашку и ставит ее в кофе-машину. Зерна перемалываются, вода течет по трубке.

Каролина берет кофе, выходит на террасу и делает глубокий вдох, прежде чем поднять глаза. По телу пробегают мурашки, когда она думает о разгромленном саде из ее кошмарного сна. Воспоминание по-прежнему ярко и абсолютно реально. Чувство, что она потеряла все.

– Что ты делаешь?

Каролина вздрагивает и проливает кофе на кофту.

– Прости, не хотел тебя напугать, – говорит Густав и пожирает Каролину взглядом, как будто хочет высосать из нее всю жизнь.

У него мокрые волосы, и на бедрах намотано полотенце. Невозможно так быстро накачать такие мускулы, думает Каролина, рассматривая его обнаженный торс.

Густав всегда был высоким и крепким, но Каролина давно не видела его таким натренированным. На его фоне она кажется себе совсем маленькой.

– Я пытаюсь дышать, вспоминать, – говорит она, опустив взгляд.

Густав притягивает ее к себе и крепко обнимает.

– Я люблю тебя, – говорит он и целует ее в лоб. – Больше жизни.

Она смотрит на него снизу вверх и улыбается. Может быть, она неправильно поняла то, что только что произошло на диване. Она прижимается головой к его теплой груди и слышит, как сильно бьется сердце.

Густав ласково проводит рукой по ее спине. Он давно уже не дотрагивался до Каролины с такой нежностью. Может быть, у них все опять будет хорошо?

Он целует ее в губы и спускается ниже. Покусывает мочку уха.

– Думаю, полиция следит за нами, – шепчет он. – Возможно, они прослушивают наши телефоны и читают мейлы. Мой адвокат не исключает, что это полицейские слили информацию о тебе газетам, чтобы надавить на нас.

– Что? Не может быть! – восклицает она и подается назад.

– Тс-с, пойдем в дом, – говорит Густав и поворачивает голову в сторону соседского участка. – Тетка, которая за нами подглядывает, сказала полицейским, что слышала детские крики в три-четыре часа ночи.

Каролина осторожно переводит взгляд на соседские окна и видит, как кто-то быстро прячется за занавеской. Каролина вздрагивает и спрашивает себя, что же на самом деле видела любопытная соседка.

Киллер

Детский сад, в который ходили Астрид и Вильма, красиво расположен на невысоком холме с видом на море. Красное кирпичное здание окружено деревянным забором, выкрашенным в разные цвета. На детской площадке малышня в панамках носится между качелями, горками и песочницей. Хенрик, пожалуй, немного скучает по тому времени, когда его дочери были маленькими и все было не так сложно.

На площадке ужасно шумно. Хенрик всегда восхищался воспитателями и учителями, которые дни напролет выдерживают детские крики, ссоры и смех.

Он открывает калитку и подходит к мужчине в желтом жилете, представляется и просит позвать кого-нибудь из начальства.

Воспитатель проводит его по детскому саду, рассказывает, что у них всего двадцать пять детей. Изнутри здание кажется еще меньше, в нем всего несколько комнат, набитых игрушками. Пахнет здесь точно так, как в садике, куда ходили дочери Хенрика, – удивительной смесью запахов старых памперсов, песка и кухонных ароматов.

На кухне стоит