Шрифт:
Закладка:
Одна омрачающая звездочка к этому краткому рассказу. Уильям написал свое письмо в ответ на небольшую горькую статью "Обвинения и инсинуации", опубликованную в журнале Quarterly Review в июне 1852 года, в которой коллекционер печатных изданий Ричард Форд (1796-1858), пишущий анонимно, попытался разрушить репутацию Шарлотты. Форд описывал разладившийся брак и жену, которая реагировала на дополнительные иллюстрации мужа с "бесконечным... недовольством". Последние слова Александра, как утверждает Форд, были угрозой "преследовать" Шарлотту, если она не сможет поддерживать коллекцию, и проект Grangerising становится не предметом счастливого семейного союза, а бременем, которое нужно вынести - сизифовым трудом. Шарлотта стала фигурой, "перед которой отшатнулись продавцы принтов".
Все, что мы знаем о глубоком вложении Шарлотты в коллекцию, говорит о том, что это не так: вероятно, Форду было трудно представить себе коллекционера, отличного от того, которого он сам представлял с такой ортодоксальностью (мужчина, родившийся в Челси в семье высшего класса, получивший образование в Винчестере и Оксфорде, затем годы безбедного путешествия и коллекционирования в Испании). Его инвективы представляют собой тот вид женоненавистничества, с которым Шарлотта часто сталкивалась по мере своего становления как коллекционера, выходящего из тени своего мужа. Как показала новаторская работа историка искусства Люси Пельтц, Шарлотта, молодая вдова, вскоре стала посещать аукционы печатной продукции, несмотря на относительную редкость женщин-коллекционеров, принимающих участие в конкурентных торгах на этих публичных мероприятиях. Мы можем видеть свидетельства "информированного и энергичного коллекционера" (слова Пельтц) в ее аннотациях в сохранившихся каталогах продаж 1820-х годов. Шарлотту привлекала известность, а также тот вид сексизма, о котором говорил Форд. Она заплатила 80 гиней за гравюру с изображением Якова I и королевы Анны, датированную примерно 1610 годом, что стало самой высокой ценой за подобное произведение. Шарлотта инкрустировала ее в фирме В. Скотта и включила в свой растущий экземпляр Кларендона.
Под дополнительной иллюстрацией часто подразумевалась работа над копией "Истории восстания", первоначально опубликованной в 1702 и 1704 годах Эдвардом Хайдом, 1-м графом Кларендонским. Этот подробный, ориентированный на роялистов рассказ об английской гражданской войне, написанный бывшим советником Карла I и Карла II, стал отправной точкой для многих грейнджеристов, наряду с "Историей своего времени" епископа Гилберта Бернета, впервые опубликованной в 1724 году, - описанием событий с 1642 по 1713 год, составленным очевидцами и богатым анекдотами . Сазерленды работали над обоими томами. Александр начал вырезать и нарезать страницы из "Истории Кларендона" примерно в 1795 году, в возрасте сорока двух лет, и эта книга стала центром приложения сил Сазерлендов на десятилетия вперед. Страницы тщательно вклеивались в большие листы плотной бумаги - вырезалось окно, вклеивалась отрезанная печатная страница, - так что теперь шрифт окружен черной рамкой, а за ней - широкие поля: отрывок выделяется и выглядит достойно, как будто выставлен на плинтусе.
Выше приведена страница из экстра-иллюстрированного экземпляра "Истории Кларендона", хранящегося в Йеле, - это не работа Сазерлендов, но представитель того вида сборки текста и изображений, который создавали энтузиасты-грейнджеристы.
Часть повествования Кларендона посвящена делам двора в 1610-1620-х годах. И "дела" - правильное слово. Кларендон дает сжатый отчет о фаворитах Якова I, короля, который "был в восторге от красивых людей и изысканных плащей". Подробности поступают быстро и густо: убийство фаворита короля Якова I Джорджа Вильерса, герцога Бекингема ("его первое введение в фавор было исключительно из-за привлекательности его персоны"), и, как своего рода шокирующее предисловие к этому - запутанные события, сведенные в один внезапный абзац, - интриги вокруг предыдущего фаворита и любовника Якова, Роберта Карра, графа Сомерсета. Когда Карр завел роман с замужней Фрэнсис Говард, графиней Эссекс, близкий друг Карра, эссеист и поэт сэр Томас Овербери, выступил против этого как против губительного политического шага и написал поэму "Жена", в которой предсказуемо высказался о гендерных ролях в браке. Поэма пришлась по душе придворным читателям: культура рукописного копирования обеспечила ее быстрое распространение, как пламя; но Говард обиделась, прочитав поэму, вероятно, правильно, как порицание ее предполагаемой нескромности. Овербери умерла в апреле 1613 года. В том же году Говард получил развод с Робертом Деверо, 3-м графом Эссексом, на основании импотенции, и Говард и Карр поженились. Но поскольку это был якобинский двор - его члены воспитывались на "Гамлете" Шекспира и "Трагедии мстителя" Томаса Миддлтона, - ходили слухи о причине смерти Овербери. После печально известного судебного процесса Говард признала свою роль в отравлении его серной кислотой: Кларендон описывает ее "злодеяние" в этом "ужасном убийстве". Говард и Карр были заключены в лондонский Тауэр на шесть лет, пока в 1622 году - аристократические связи были на высоте - их не помиловали. Четырех менее влиятельных сообщников повесили.
История как рука, поднятая к открытому рту - как сплетня и возбуждение. Для Александра и Шарлотты подобное повествование было отправной точкой: страница - основой, на которой они могли возвести строительные леса, чтобы развесить свои вихри гравюр. Каждое имя означало возможность иллюстрации, и текст, подобно указателю, обеспечивал логику сбора и хранения гравюр. Напротив текста Кларендона находится страница, добавленная Сазерлендами, с четырьмя одинаковыми овальными портретами обреченного на смерть сэра Томаса Овербери. Если этого было недостаточно, то далее следует еще одна страница с четырьмя портретами Овербери. Затем идет страница с тремя портретами леди Фрэнсис, графини Сомерсет, два из которых выполнены с одной и той же гравюры. И страницы с гравюрами продолжаются: страница с изображением Роберта Карра и Фрэнсис Говард; еще одна с двумя овальными портретами Карра; и страница с четырьмя портретами Джорджа Вильерса.
Как мы должны читать эту книгу? Если мы пройдемся по "Истории Кларендона", то каждая названная фигура теперь уводит нас от текста к страницам и страницам вставленных портретов. Опыт чтения этой книги стал нелинейным, непрерывным, несмотря на то, что в оригинальном повествовании все было одно за другим: наши глаза как шарики в пинбольной машине, наши руки перелистывают страницы вперед и назад в жесте постоянной оценки.
Среди добавленных гравюр есть портреты, и хотя Сазерленды также включали карты и топографические сцены, портрет в подавляющем большинстве случаев был их любимой формой. Действующими лицами истории в этом экстра-иллюстрированном мире являются отдельные мужчины и женщины: прошлое - это ряд лиц, смотрящих на нас.
