Напёрсточник моментально реагирует прибауткой:

– Я приехал из Америки на зелёном венике, веник сломался, а я здесь остался. Банкуй, господин хороший.

Иностранная кепочка распахивает кошелёк и тянет красненькую.

– Эх, кручу-верчу, много выиграть хочу.

Кепочка среди мелькания пытается угадать правильный стаканчик. Угадал. Радуется, глядит по сторонам, принимает поздравления. Угадал и второй раз, а вот на третий не повезло. Его жалеют, он негромко кряхтит, пытается оправдаться, что «он точно видел».

Асе мучительно жаль простодыру, но она уверена, что он никого не услышит, не примет доброго совета, будет биться до крови в кошельке.

– Я приехал из Америки, – висела над залом весёлая прибаутка, – на зелёном венике, веник сломался…

И вдруг всё стихло. Толпа пропала, рассосалась по углам, оставив простодыру уже без иностранной кепочки, в полном одиночестве и недоумении. Он ещё не понимал, что без его ведома дело сделано, игра закончена. Он бежал за милиционером и на ломаном русском требовал защиты.

Цыганка уже спала, а Ася, замёрзшая в ночном сыром воздухе вокзала, была пасмурной и хмурой. Слово «корова» преследовало перезвоном колокольчика, тиканьем часов, гудком автомобиля, кружкой молока. Даже прекрасные зелёные луга отзывались в душе Аси кислым привкусом во рту, а приближающиеся товарняки гудели, как стадо наглых коров.

До поезда оставалось ещё два с половиной часа. Ася машинально жевала булку с повидлом и думала невесёлую думу. «Зачем Руслан так с ней? Всё же было хорошо. Веселились, вместе делали уроки».

Среди этих мельканий, этих вспышек памяти Ася вспомнила случай. Как-то раз Руслан похвастался, что у него в общежитии много картошки. Вот только варить и жарить некогда: днём на работе, вечером в институте. После работы забежит в буфет, перехватит котлетки с капустой, а вот для картошки совсем нет времени. Да и сил дожидаться, пока она поджарится, тоже не хватало. Съедалась со сковородки, поначалу выхватывались самые жареные бруски, а потом и всё остальное. «Горячая – не сырая, в животе дойдёт» – с такой поговоркой картошка улетала в желудок.

Ася с Зарёй моментально отреагировали, договорились, что Заря придёт раньше, приготовит картошку, а Ася с Русланом подкатят после занятий. Посчитали, что успеют: на ужин оставалось минут двадцать, потом их попросят покинуть мужское общежитие. В блоке было восемь отдельных комнат, два туалета, два душа и общая кухня с четырьмя газовыми плитами. Три плиты, как правило, оставались свободными. Пока Заря хозяйничала на общей кухне, её два раза пригласили на свидание, угостили мёдом, погладили по голове и попе. С трудом отбиваясь от голодных ребят, она весело щебетала, отшучивалась и наконец упорхнула в комнату Руслана с горячей сковородкой. Толкнула дверь задом, Генка, сосед Руслана, потянул нос за ароматом. Заря часть картошки отсыпала Генке, добавила кусок чёрного хлеба.

Руслан с Асей вошли минута в минуту, как и рассчитывали. Генка уже спал, с головой укрывшись одеялом, а Заря доедала четвёртый кусок горбушки. Она косилась на сковородку, но терпела до прихода друзей. Хотелось поужинать вместе.

– М-м-м, как вкусно пахнет! – потянула носом Ася.

– Руки мыть и за стол! – приказала Заря.

Ася сунула руки под воду, и тут сверху навалился Руслан, пытался использовать каждую минуту, чтобы одновременно мыть руки и обнимать всем телом.

Когда вернулись в комнату и уселись за стол, ворвалась вахтёрша.

– Так, Загребин, у тебя гости?

– Мы-ы-ы, – пробормотал Руслан с набитым ртом.

– Давай провожай, – вахтёрша замахала руками на улицу.

Руслан сглотнул.

– Марь Васильевна, щас, вот только поедим.

– Давай, давай, и сколько раз тебе говорить, что я Василиса Марьевна. Давай, давай, – стала за шкирку поднимать Асю и Зарю. – На выход, красавицы. Куда только родители смотрят, отпуская такое сокровище в мужское общежитие. Ничё девки не боятся. Сами на рожон лезут! А потом плакаются по роддомам.

– Василиса Марьевна, да будьте вы человеком, у нас до десяти ещё пятнадцать минут!

– У меня ещё четыре комнаты с гостями, мне что, прикажешь до двенадцати по этажам бегать, с вами воевать?

– Ладно, – кивнул Руслан, – я сейчас их провожу.

Василиса Марьевна отворила дверь, но вдруг сообразила:

– Одна не уйду, только с ними.

– Да что вы за человек такой! – неуступчиво вскинулся Руслан.

– Ладно, мы пойдём, – миролюбиво сказала Ася и дала Заре знак подниматься.

– Но как? – Заря с сожалением посмотрела на сковородку.

– Славный бой мы проиграли, – потянула со стула сумку Ася и поравнялась с вахтёршей. Та вытянула спину вверх и посмотрела с таким достоинством, будто получила медаль за освобождение общежития от вражеских захватчиков.

– Сидите, я сказал! – разозлился Руслан.

Заря смущённо улыбнулась, вилкой черпнула картошку, пихнула в рот.

Вахтёрше очень не понравилось, что кто-то подрывает её авторитет. Она притопнула ногой и стала ещё горделивее и неприступнее прежнего.

– Завтра напишу коменданту, чтобы тебя выселили из общежития за нарушение режима.

Ася вышла из комнаты и, не дожидаясь лифта, с четвёртого этажа побежала вниз, как в детстве, перескакивая через две ступеньки. Вроде надо расстроиться, что не получилось поужинать, а всё равно на душе был праздник. Ей понравилось, что Руслан встал на их сторону. Не испугался, не прогнал, а просто стал настаивать. Пока на крыльце ждала Зарю, о ногу потёрся рыжий кот. В свете вечерних фонарей его шерсть искрилась золотом. Ася присела, гладила длинными тягучими движениями от ушей до кончика хвоста. Кот приседал, поворачивал бока, топорщил хвост антенной. Он аккуратно собирал ласки всем телом: переворачивался на спину, подставлял живот, блаженно поджимал лапки, коготки и мурчал переполненным холодильником.

Заря с Русланом вышли следом, а позади них на пороге общежития стояла вахтёрша, зябко спрятав руки в рукава и держа их на животе.

Руслан жадно курил, любовался игрой Аси с котом, сам того не замечая. Как ни крути, а мало кто из девчонок мог так запросто вырулить из скандала. Встала и ушла, без упрёков, слёз, обид. И ведь понимает, что дело не в нём, а в этой тётке. И откуда она нарисовалась? Вроде всегда приветлива была, громким смехом отвечала на шутки Руслана. Бывало, гости и до утра засиживались, ничего – прощала, а тут подорвалась. Хоть Руслан и обижен на неё, но неосознанно понимал, что это простая бабская ревность. Бывает такое, понимает, что чувства провальные, и всё равно одолевает желание насолить, хоть на полкоготка насолить этим ярким, впечатляющим девкам. У самой-то молодость давно прошла. Ждала, надеялась, и вроде перспектива была устроить семейное счастье, но упустила ниточку любви. Думала, что красота и молодость никогда не кончатся, всегда будет парням крутить хвосты и арканить их пачками. Боже,