Все четверо бэкадэшников молча скрылись.

Вахтёрша, оставшись в одиночестве, притормозила, сменила гнев на милость.

– Давайте паспорта, оформлю как гостей.

Заря с Асей переглянулись. Паспортов с собой не было. Да и зачем? Оставаться они не собирались, своё общежитие через дорогу.

– Мой паспорт подойдёт? – Руслан любым способом был готов решить конфликт.

– Подойдёт.

Они ушли.

– Пошли, что ли? – Заря смотрела, как Генка раздевается, залезает под одеяло, вновь укрывается с головой.

– Давай дождёмся Руслана, попросим проводить до дома, – предложила Ася.

Руслан пропал. Может, его не было минут пять, но Заря с Асей истомились в ожидании. Помыли посуду, чисто вытерли стол, открыли окно. С улицы пополз туман, перемешанный с запахом табачного дыма. Ася взялась за веник, но Заря запретила, суеверно боясь накликать беду.

В коридоре раздался заразительный хохот, показалось, что смеётся Руслан. Шаги приближались к двери, она распахнулась, и на пороге появился… милиционер. Встал в проёме, молча глядя на подруг из-под низко надвинутого козырька. Его неразговорчивость ввела Асю в ступор. Если бы объяснил, предъявил, тогда бы была возможность ухватиться за слово, дать себе возможность оправдаться. Но милиционер молчал, и по нему было видно, что он знал больше, чем девчонки. Вдруг он не выдержал и громко расхохотался. Из кухни появился Руслан. Увидев озадаченные взгляды Зари и Аси, он взорвался безудержным ржачем. Обнимая милиционера за плечи, видимо боясь рухнуть на пол, Руслан сотрясался в истерике. Оба раскраснелись, утирали слёзы, хватали ртом воздух и подзадоривали друг друга короткими фразами:

– Я говорил… испугаются!

– Не узнали!..

– Здорово мы их!..

– Хватит уже! – рявкнул Генка, откинув одеяло. – Спать не даёте.

Ася опомнилась, замахнулась веником.

– Чего ржёте? Прилетит обоим по балде.

– Всё, всё! – шутливо отскочил Руслан, поднял руки вверх. – Мы пошутили. Это же Игорь.

– И что? – нахмурилась Заря.

– Ну, тот, с яйцами… – Руслан запнулся, исправился. – Ну, тот, в комнату к которому вы ворвались, а он ел глазунью. Вы прям как настоящие гангстерши заскочили, свет выключили, телевизор вырубили. Я прав?

Милиционер кивнул:

– Требовали, чтобы я заткнулся.

– О! – поднял указательный палец Руслан. – Угроза властям. Каково? На срок тянет.

Ася пожала плечами.

– Мы только хотели поесть картошку.

Это прозвучало по-детски просто, с налётом недоумения. И тут не выдержали все, даже Генка забыл, что хотел спать.

Руслан проводил девчат до дома. Когда попрощались, за руку задержал Асю. Заря понимающе забежала в дом, а Руслан приблизился настолько близко, что сердце оборвалось желанием. Сейчас ни в коем случае нельзя говорить, нужно прикрыть глаза, вдыхать его запах, запоминать каждое прикосновение его губ. И чем ласковее ты будешь в ответ, тем проворнее у тебя получится, тем больше шансов превратить минуту в бесконечное счастье. А счастья хотелось, и именно с Русланом.

Глава 18

Поздним вечером поезд остановился на станции Губаха. Здесь, в тайге, чувствовался пряный, хвойный запах глубокой осени, сдающейся зимней прохладе, пока ещё неотчётливой стуже. После челнинских утренних туманов всё здесь было тише, смурнее, даже пение птиц с трудом пробивалось сквозь вековую хвою и густые запахи таёжного воздуха.

Проводница, чертыхаясь, пробилась сквозь группу людей, набившихся в тамбур. Заскрипели механизмы, тяжело отворилась металлическая дверь, крышка лестницы громко ухнула о стенку. По инструкции надо протереть поручни, но куда там! Пассажиры стали спрыгивать на ходу, шли следом за вагоном, стаскивали чемоданы, подхватывали детишек. Все хотели успеть на рейсовый пазик, иначе по ночи придётся взбираться в гору, потом шлёпать по высоким деревянным тротуарам, рискуя в темноте оступиться в грязь. И самое страшное – это леденящие душу скрипы вековых деревьев, огоньки глаз животных. Вот и торопились люди, перегруженные чемоданами и детьми, вырваться из станционной ямы наружу. Главное – попасть на городской проспект, а там уже, считай, дома. От конца до конца город можно было пройти за час.

Ася ступила на перрон, занесённый снегом. Быстро перебегала от фонаря до фонаря. Когда стала подниматься к автобусу, поезд тронулся. Оглянулась на приятный шелест, равномерно переходящий в металлический перестук, который умножался таёжным эхом до музыки виртуозного барабанщика. Все окна в поезде были сонно затемнены, и только тамбуры с проводниками сияли огнями и жёлтыми свёрнутыми флажками.

Все молча толкались, помогали друг другу втиснуться в тело пазика. Водитель оглядывал салон и громко считал: «Давайте, давайте, ещё шестеро… четверо… трое… ещё одна селёдка осталась!» Селёдкой была Ася. Но, кроме неё, здесь, на площадке перед автобусом, стояли ещё трое мужчин. Видимо, водитель, визуально оценив возможности оставшихся пассажиров, предписал им шлёпать до города пешком. Это автобусу ползти в объезд, а пешком можно напрямик. Мужикам не страшно, пусть прогуляются.

Она поднялась в автобус спиной вперёд. Помогала руками закрыть дверь. Две металлические пластины дверной гармошки должны обязательно соединиться со скрипом и хлопком. Трое мужчин, остывшие без места, помогали снаружи. Если не закроется, придётся присоединиться к ним. Ася вгляделась в их лица. Измученные, сосредоточенные взгляды, сутулые спины, усталые плечи.

– Ну, братья-ребятушки, вдыхаем и едем, – зазывал водитель и уже видел, что «селёдка» поместилась.

Дверь захлопнулась, люди выдохнули Асю на последнюю ступень, приплюснули носом к подмороженному овальному стеклу.

Через час Ася звонила в дверь, крашенную коричневой краской для полов. Никто не открывал. Родители спали в дальней комнате и могли не слышать. По крайней мере, с Асей в детстве случалось именно так. Приготовилась к тому, что сейчас проснётся весь подъезд, а потом уже и родители, и тут из-за двери раздался осторожный голос: «Кто там?»

– Кто! Кто! Дед Пихто, – буркнула Ася и поняла, что жутко хочет есть и спать. Усталость навалилась разом. – Ма, открывай!

Громко щёлкнул засов, в тонкой щели появился прозрачный испуганный глаз. Ослепший от света, заморгал. Ася не дождалась, когда глаз привыкнет, осознает её присутствие, – толкнула дверь сама.

Мать стояла в красном байковом халате и пыталась попасть поясом в отверстие на боку. Спросонок не получалось. Ася бухнулась на обувницу и прикрыла глаза. Знакомые запахи: вакса – значит, отец недавно чистил свои кирзовые сапоги, мебельный лак – не просыхающий на огромном шкафу в прихожей, старые инструменты – хранились у отца в нижнем ящике шкафа, свежая извёстка – извечная привычка матери белить стены, пыльные половики – на фоне свежей извести запах половиков бил в нос. Кругом запахи родного дома.

Мать наконец нашла дырку, затянула пояс на спине узлом.

– Ты откуда?

«Хороший вопрос, – подумала Ася. – С альфы Кассиопеи».

– Привет, ма. Есть хочу, – призналась она и стала раздеваться. На свободный гвоздь повесила пальто. Гвоздь