На мой взгляд, есть еще и другая – и не менее важная – проблема с результатами исследований общественного мнения, которые проводят российские опросные компании. Эти опросы, будучи сфокусированными на одной стране, выводят общественное сознание страны из международной сравнительной перспективы. А если такой перспективы нет, то очень легко утверждать, что российское массовое сознание уникально по тем или иным параметрам. Эту проблему можно преодолеть, если проводить исследование с одними теми же вопросами и по идентичным методикам сразу во многих странах, включая Россию.

Этим двум критериям – широте постановки вопросов и универсальности охвата – отвечает международное исследование, которое называется «Всемирный обзор ценностей» (World Values Survey, далее ВОЦ). Проект был запущен в 1981 году под руководством выдающегося американского социолога Рональда Инглхарта. Конкретные претензии к ВОЦ высказывались всегда и продолжают высказываться по сей день, но высочайшая социологическая компетентность Инглхарта и других участников проекта очевидна. Так сказать, если уж они не профессионалы по этой части, то кто тогда профессионалы?

ВОЦ реализуется в форме опросов общественного мнения, которые проводятся во многих странах мира хронологически синхронизированными, насколько это позволяют возможности, волнами. Последняя, седьмая, такая волна была проведена в 2017–2022 годах, причем опрос в России пришелся на первый год этой волны. В 2017 году режим уже вполне устоялся в его нынешнем качестве, а эйфория от «крымнаша» оставалась довольно сильной, что делает результаты исследования вполне актуальными. Документация исследования полностью доступна на сайте проекта: http://www.worldvaluessurvey.org/wvs.jsp. Это освобождает меня от необходимости обсуждать его технические детали, от размера и структуры выборки до пресловутой «статистической погрешности». Кому это интересно и понятно, тот может проверить сам, а если нет, то можно просто положиться на общепризнанный профессионализм исследователей.

Ниже я сообщу и вкратце проанализирую некоторые результаты ВОЦ, имеющие отношение к рассматриваемой теме. Конечно, я затрону лишь незначительную часть материалов проекта, которые в полной публикации занимают 909 страниц. Результаты даны, по сравнению с источником, в более компактном виде как с точки зрения представления данных (в частности, я не даю статистику ответов «не знаю» и отказов отвечать, но в ВОЦ доли таких ответов обычно ничтожны), так и с точки зрения охвата стран мира. А именно, я сообщаю результаты не по всем странам, а только по некоторым, но при этом даю и средний результат по всем странам, где задавался вопрос.

Помимо России, в выборку стран, по которым результаты даются по отдельности, вошли еще десять. Подобраны они были по принципу репрезентативности режимов. Это три зрелые демократии (Великобритания, Германия и США), две новые демократии (Аргентина и Украина), монархия (Марокко), военный режим (Таиланд), партийные режимы (Китай и Эфиопия) и электоральный авторитарный режим, который на момент проведения опроса был в основном сходен с российским (Казахстан).

Начну издалека: с таких фундаментальных ценностей, как свобода, безопасность и равенство, которые, как считается, должны образовывать основу отношения людей к политическим режимам. Демократия – это политический режим, ставящий во главу угла индивидуальную свободу. Авторитарное государство всегда оправдывает свое существование тем, что может позаботиться о безопасности граждан, а некоторые левые авторитарные режимы делали акцент на том, что только они могут обеспечить равенство. Естественно, нелепо просто спрашивать людей о том, ценят ли они свободу. Никто не захочет признаться в желании быть рабом. Однако можно придать вопросу сравнительное измерение, поинтересовавшись, какая из этих ценностей важнее для респондента.

Результаты показывают, что фундаментальные ценности граждан России – примерно такие же, как и в среднем по выборке. Значительно отклоняются от этих средних значений в сторону предпочтения свободы по отношению к безопасности США и, в гораздо меньшей степени, Великобритания, а по балансу «свобода – равенство» – Китай, что неудивительно, и Таиланд. Последнее могло бы удивить, однако похоже, что азиатские автократии заставляют людей задумываться о равенстве независимо от собственных идеологических ориентаций этих режимов. Россия же оказывается в одном ряду с Германией, Казахстаном, Марокко, Украиной и многими другими странами. Не особенно высокий уровень предпочтений в пользу равенства заставляет задуматься о масштабах и значении «советской ностальгии» в России, но развивать эту тему не буду.

Перейдем теперь к вопросу, который напрямую замеряет отношение респондентов к различным политическим режимам. На самом деле, это целая серия вопросов, которые формулируются так: «Я опишу разные типы политических систем и спрошу, что вы думаете о таком способе правления для вашей страны. Он очень хорош, довольно хорош, довольно плох или очень плох?» Некоторые из «политических систем», выделяемых авторами ВОЦ, я опускаю, ограничиваясь лишь тремя, которые нахожу релевантными с точки зрения российской политической динамики. Это режимы, которые в ВОЦ определены как «демократическое правление», «правление армии» и система, многословно описываемая как «наличие сильного лидера, который не должен беспокоиться о парламенте и выборах». В наиболее последовательном виде это, конечно, персоналистская автократия, хотя понятно и то, что люди могут мечтать о «сильном лидере» и при других политических режимах. Результаты представлены путем объединения ответов «очень хорош» и «довольно хорош».

Результаты показывают, что, хотя значительное большинство граждан России – за демократию, по этому параметру Россия уступает многим странам. Лидируют тут, с одной стороны, Великобритания и Германия, а с другой – Китай и Эфиопия. Впрочем, китайцы лидируют и по признанию благотворности военного режима, что, вероятно, связано с большим авторитетом Народно-освободительной армии Китая и ее значительной политической ролью. В других странах, включая Россию, люди не склонны возлагать свои надежды на военных как на правителей. Интересно, однако, что в единственной стране, где на момент опроса армия действительно играла ведущую политическую роль, в Таиланде, мы видим совсем другую картину. Выясняется, что уровень поддержки политического персонализма в среднем по миру довольно высок и в России он ниже среднего, хотя с особой неприязнью к режиму личной власти относятся в Великобритании и США, а выделяется по этому параметру Германия. Исторические корни такого отношения немцев к неограниченной власти вождей, полагаю, понятны.

Приведенные в предыдущей таблице результаты несколько парадоксальны, и это заставляет задуматься о том, действительно ли люди в разных странах понимают демократию одинаково. Этот вопрос распадается на два: правильно ли люди понимают, что такое демократия, и способны ли они отнести это понимание к ситуации в собственной стране. В ВОЦ респондентам предлагалось оценить по шкале от одного до десяти, где десять – полное согласие, следующие утверждения: (1) основная (essential) характеристика демократии – то, что люди избирают своих лидеров на свободных выборах, и (2) сейчас моя страна управляется демократически. В таблице представлены суммарные доли ответов от шести до десяти.