стражи. Ходили слухи, что добровольная служба в ополчении освободит их от тягот крепостного права. Восстание быстро распространялось при молчаливой, а зачастую и открытой поддержке православных священников и даже румынской шляхты. Имперское командование неохотно пришло на помощь венгерским помещикам, и Иосиф упрекнул помещиков за организацию самообороны. Вена в итоге приказала имперским войскам вмешаться. Репрессии были жестокими, но почти сразу же за ними последовал патент Иосифа, касающийся крепостных крестьян в Венгрии. Незначительные уступки крестьянству не удовлетворили их, но в то же время разозлили венгерских дворян, которые по-прежнему не желали никаких фундаментальных социальных изменений в сельской местности.

Непосредственными причинами краха иосифлянской системы в Венгрии стало сочетание внешних трудностей и внутреннего сопротивления. Война с Османской империей была успешной в военном отношении, но финансово истощающей. Восстание сословий в Австрийских Нидерландах и Французская революция отозвались в Венгрии, где сопротивление вербовке привело к разрушению параллельных элементов общества. Накануне смерти Иосиф отменил все свои реформы и восстановил венгерские законы и институты, которые он ранее заменил. Когда в 1790-1791 годах венгерский сейм собрался вновь, дворянство потребовало восстановления своих традиционных свобод. Вдохновленные революциями в Америке и Франции, они требовали дальнейших уступок, чтобы защитить себя от произвола Вены. В то же время они предлагали административную, судебную и образовательную реформы, которые, тем не менее, сохранили бы их доминирующее положение в венгерском обществе. Это была феодальная реакция в современном обличье. В борьбе между центром и пограничьем преемник Иосифа, Леопольд II (1790-1792), прибег к проверенной временем тактике Габсбургов, стремясь уравновесить мадьяров путем культивирования элементов среди православного населения Венгрии и даже среди крестьянства. Обиженные централизаторской политикой Вены и обеспокоенные вызовом культурному и социально-экономическому господству, большинство магнатов прибегли к своей традиционной тактике поддержки династии как наилучшего способа обеспечения своих привилегий, одновременно агитируя за замену латыни и немецкого языка в общественной сфере на мадьярский. Но в рядах дворянства назревал раскол, предвещавший глубокий раскол 1840-х годов.

В период Французской революции, по словам Эрнста Вангерманна, "демократические группы [в Венгрии] были более многочисленны, чем где-либо еще в габсбургских владениях". Среди них были юристы, интеллектуалы и государственные служащие в Пеште и провинциях. Два тайных общества сформировались, но были заинтересованы в существовании друг друга. Подобно заговору декабристов в России поколением позже, они расходились во мнениях по основным конституционным вопросам. Общество реформаторов предлагало создать республику, в которой доминировали бы дворяне. Крепостные были бы освобождены, но без собственности. Общество свободы и равенства выступало за народную и эгалитарную республику. Преданный своей самодеятельностью, так называемый венгерский "якобинский" заговор закончился арестом, тюремным заключением и, в некоторых случаях, казнью его членов в условиях репрессивного режима Франциска I (1792-1835). Поколение венгерских литераторов было практически уничтожено.

В Вене несколько представителей власти также осознали необходимость реагировать на колоссальный рост государственной власти, организованный французскими революционерами и Наполеоном, что позволило традиционному врагу Габсбургов мобилизовать беспрецедентные людские и производственные ресурсы для экспансионистских целей. Среди них граф Клеменс Меттерних стал лидером, предложив пересмотреть институты Габсбургской монархии. С первых лет своей карьеры он планировал создать "хорошо организованный Государственный совет" как средство укрепления центральной власти. Назначаемый императором, он должен был представлять все земли Габсбургов, включая Венгрию. Он должен был служить консультативным органом, сосуществуя с конференцией министров для координации деятельности бюрократии. Однако Франциск II с подозрением относился к любой явной попытке ограничить его власть.

Он не только отказался назначить премьер-министра, но и настаивал на проведении отдельных встреч со своими министрами, которые стали известны в Австрии как Kabinettsweg. За пределами Вены наиболее серьезный вызов централизации монархии по-прежнему исходил из Венгрии.

В конце XVIII века венгерские земли были зеркальным отражением Речи Посполитой. Обе шляхты разделяли схожие мифы, дорожили своими древними конституционными свободами и претендовали на то, чтобы представлять свою нацию в целом. Однако их развитие шло в разных направлениях: полякам грозила утрата государственности и вхождение в состав трех разделившихся империй, а венгры шли к восстановлению большинства атрибутов государственности, кульминацией чего стало урегулирование 1867 года.

Под влиянием постнаполеоновских идей романтического национализма, пришедших из немецких земель, среди венгерского дворянства на Сейме 1825 года набирает силу кампания с требованием заменить латынь мадьярским языком в качестве основного языка заседаний. Эта идея стала вызывать сильные эмоции, которые превратили защиту дворянством своих традиционных привилегий в национальное движение. Дополнительные требования ввести мадьярский язык в качестве основного языка венгерских школ и администрации неуклонно набирали силу. К 1840-м годам дворянская элита связала языковой вопрос с целым рядом политических требований. В то же время в ее рядах усилился раскол на тех, кто стремился к более умеренному соглашению с Веной, и тех, кто был готов к более радикальной форме сопротивления, хотя в глазах Меттерниха все они были виновны в противостоянии имперскому правлению.

На одном из направлений национального движения граф Иштван Сечени стремился создать ряд культурных учреждений, которые бы реализовали его проект цивилизации дворянства, процесс гуманистической мадьяризации, который бы преобразовал то, что он называл "азиатской колонией в сердце Европы"." Он сыграл ведущую роль в ряде начинаний, направленных на достижение этой цели, включая создание Академии наук, Национального казино, созданного по образцу английского клуба, Дунайской пароходной компании, коневодства и скачек, строительство Цепного моста, соединяющего Буду и Пешт, и развитие здравоохранения. Будучи приверженцем работы в рамках имперской системы, он вел длительный эпистолярный обмен с Меттерниха в надежде убедить его согласиться на постепенное расширение венгерского контроля над собственными делами.

В начале национального движения Лайош Кошут, представлявший молодое поколение и протестантскую знать, провозгласил мадьяризацию как часть большой миссии, направленной против двойного зла - дойчтомства и славянства, наседавших на венгерское пограничье с двух сторон, и призвал к созданию Великой Венгрии, которая включала бы объединение с Трансильванией, управлявшейся непосредственно из Вены. Он и Сечени скрестили шпаги. В памфлете 1841 года старший государственный деятель осудил Кошута как фанатика, чьи действия приведут к революции и хаосу. Как "народ Востока", повторял он, венгры должны быть превращены в народ разума, прежде чем они смогут ассимилировать другие национальности.

Лавируя между этими крайностями, венгерские политики начали объединяться вокруг двух политических полюсов. Неоконсерваторы выступали за тесное сотрудничество с центром Габсбургов, проводя политику "сознательного прогресса", которая напоминала программу органического труда в Королевстве Польском. Либералы, или радикалы, выступали против габсбургского абсолютизма и требовали конституционных институтов для всех провинций в рамках объединенного королевства. Их программа легла в основу масштабных реформ, проведенных на первом этапе "законной революции" 1848 года; законной потому, что она вернулась к программе Диеты 1790 года; "законной"