ты отдал второй, чтобы пройти через перевал Арза Эреди… Вчера я пошел в посад возле твердыни Афайя и потребовал показать мне самого искусного кузнеца-сакона. Я объяснил ему, что, если он к утру не выкует такой меч, какой мне нужен, я сожгу его вместе с кузницей. Затем мы заперли его с подмастерьями и стали ждать рассвета. — Харза усмехнулся, вспоминая. — Всю ночь этот сакон крыл нас самыми страшными проклятиями, какие только породило их племя! Он призывал гнев Брата-Огня и ярость всех подземных демонов на наши головы, однако к рассвету меч был готов. — Юноша покосился на обрубок правой руки, туго примотанный к груди Ширама. — Пусть у тебя теперь одна рука, но небесных мечей должно быть два. Не дело воину ходить с пустыми ножнами. Возьми, он твой.

Ширам глядел на меч, чувствуя, как глаза ему застилают нахлынувшие слезы. Он подался вперед, поднимая руку…

Харза быстро отступил:

— Э нет, с мертвецами обниматься не стану! Сам знаешь, трогать покойника — дурная примета. Этак и сам скоро за ним уйдешь. А я пока не собираюсь… Мне еще многое надо сделать…

Юноша положил меч на войлоки под ноги Ширама.

— Впрочем, — добавил он, выпрямляясь, — мне сказали, ты мертв только в Накхаране. Когда пересечешь границу Аратты, снова станешь маханвиром тамошнего государя. Хотя, по мне, лучше уж быть самым распоследним накхом! Прощай, мертвый саарсан, удачи в Аратте!

Харза удалился; Ширам поднял меч и глубоко задумался.

Вскоре Аюна заметила, что после того разговора Ширам вышел из угрюмой мрачности, в какой пребывал все эти дни.

А потом приехала Марга.

— Привезла ли я посольство? Ну, если этого жреца можно назвать посольством…

— Меня и послом называть не стоит, — ввернул Хаста. — Сейчас назваться послом Аратты в Накхаране, похоже, самый верный способ остаться без головы…

Марга и Хаста сидели в шатре за накрытым столом. Ширам, однако, видел, что саари ничего не ест и постаралась сесть от него подальше.

— Нет, брат, я привезла не посольство, — сказала девушка, с глубоким сожалением глядя на искалеченного Ширама. — Я привезла войско.

— Шесть сотен отличных воинов, маханвир! — заметил Даргаш, стоявший у двери. — Там и Афайя, и Бунгар, и самое удивительное — множество накхов рода Хурз. Кажется, теперь они решили служить нашей саари…

— Так и есть, они присягнули мне, — кивнула Марга.

— А еще в войске и арьи, и жители поречья, и какие-то узкоглазые иноземцы с севера…

— Бьяры. Я потом отошлю их обратно.

«Что-то она затеяла, — подумал Ширам. — Вернее, они с Хастой…»

— Ты стал ходячей легендой Накхарана, Ширам, — произнес рыжий жрец. — Правда ли, что ты теперь вместе с конем обращаешься в шестиногого змея, распахиваешь черные крылья и летишь впереди войска? Я слышал, тебя не берут ни яд, ни клинок, а если обрушить на тебя лавину, ты отводишь ее в сторону одним взглядом. Выпущенные в тебя стрелы разворачиваются в полете и обращаются против трусливых врагов. Царь горных волков сам пришел к тебе и попросил принять его на службу…

— Только не вздумай нести эту ахинею при накхах, — строго сказал Ширам. — Опять песнь сложат!

— А ты думаешь, откуда я все это узнал? В крепости Афайя сейчас только и делают, что поют и плачут, плачут и поют…

Ширам расхохотался. При виде Хасты он вдруг подумал, что жизнь, похоже, все-таки продолжается.

Марга вновь взглянула на брата и быстро смахнула слезы:

— Что они сделали с тобой! Ну вот почему я не прибыла чуть раньше! Клянусь, мы отомстим за тебя…

— Кому? — горько спросил Ширам. — Самим себе?

— С тобой поступили подло, ты потерял власть — и все равно победил. Хаста прав: ты уже стал легендой! Пусть сейчас тебя изгнали, но когда-нибудь ты еще станешь сильнейшим из духов-защитников Накхарана…

— И не подумаю, — бросил Ширам.

— Ты простишь их когда-нибудь.

— Марга, ты сама понимаешь, что мое прощение никому здесь не нужно. Попытайся я сейчас вернуться, мне сразу же вцепятся в глотку, несмотря ни на какие песни о царе волков и шестиногом крылатом змее…

— Ну конечно, — кивнула Марга. — Как ты можешь вернуться? Ты же мертвый.

Ширам вздохнул:

— Расскажи лучше, как воевала в Бьярме. Как отыскала Аюра. Я слышал, что ты его нашла, но хочу знать все…

— С радостью, брат. — Марга ткнула в бок Хасту. — Начнем с «Песни о походе Марги за реку», а я потом доскажу остальное…

Рассказы затянулись надолго. Перед закатом Марга, спохватившись, поднялась на ноги.

— Не грусти, брат, — сказала она. — Тебя ждут в столице. Аюр будет счастлив, и не важно, сколько у тебя рук — две или одна. В Бьярме он постоянно вспоминал о тебе и печалился, что ты не рядом. Ты снова займешь место рядом с ним, станешь его правой рукой…

— Или левой, — добавил Хаста, заметив, как вздрогнул Ширам.

— Это и есть твоя судьба, брат! — торжественно закончила Марга. — Ну а я останусь тут, чтобы править за тебя Накхараном…

Ширам покачал головой:

— Это будет не так легко. Многое здесь поменялось, Марга. Ты знаешь, что вожди уже готовятся избрать нового саарсана? На мое место наметили Харзу, сына Нимая. Мальчишка считается избранником богов, он любит только битвы, управление страной его не занимает вовсе. Старикам будет очень удобно с таким саарсаном… Главное, чтобы не сложил голову раньше времени…

— Вот еще! — фыркнула Марга. — Никаких мальчишек из рода Пама на престоле Накхарана! В крайнем случае я возьму его в мужья. Но следующим саарсаном будет твой сын, Ширам.

— Мой сын? — в замешательстве повторил Ширам. — У меня нет сыновей.

— Теперь есть, — твердым голосом произнесла Марга.

— Но как…

Хаста кашлянул.

— Ты не поверишь…

Глаза Марги сияли, как два зеленых солнца, озаряя сумрак зимнего бьярского дня. Хаста тотчас преисполнился подозрений, которые немедленно подтвердились. Его суровая возлюбленная никогда не любила ходить вокруг да около.

— Хаста, я беременна. Мать Найя послала нам ребенка!

«Спаси меня, господь Исварха, о нет, только не это, только не сейчас!» — в тоске подумал рыжий жрец, чувствуя себя так, будто накхская удавка затягивается вокруг его шеи. Даже когда Данхар собирался утопить его в болоте, он ощущал себя как-то свободнее…

— Пришло нам время кое-что решить.

— Я слушаю тебя, любовь моя, — обреченно произнес Хаста.

Марга отвела взгляд:

— Я знаю, насколько я тебе дорога, и потому моя просьба может показаться слишком жестокой… Я знаю, ты не захочешь… Может, даже оскорбишься…

— Оскорблюсь? — Хаста озадаченно взглянул на накхини. — О чем ты?

— Откажись от меня. Не бери меня в жены.

— Что?!

Жрецу показалось, что он