— Вечером мы едем к Витольду. Кому-то из нас нужно вести машину.

— Не поедем мы к Витольду. Из гостей всегда возвращаешься, навьюченный разными просьбами. Ортопедические ботинки для тети Кази. Два билета в спальный вагон до Закопане. Выцарапать из милиции водительские права дяди Михала. Добавочно выделить угля. Найти подходящего мужа для гончей Пегги, золотой медалистки. И так далее.

— Мне казалось, тебе это нравится.

— Что?!

— Что тебе это импонирует.

— Господи, как плохо ты меня знаешь!

Они выпили. Зазвонил телефон.

— Славинский, слушаю… — сказал он с неподдельным отчаянием. — Да, помню. Так ведь все вроде уже утряслось… Не может быть… Просто не могу поверить. Не может быть, чтобы из-за одного потерянного письма… Да нет, не волнуйтесь, пожалуйста… Не надо извиняться, говорите спокойно… Когда жеребьевка? А какой это кооператив? Фамилия председателя?.. Как? Кше… Кшели… Кшеплемский? Вы у него были? О господи! Вот у него на приеме надо было плакать, а не сейчас! Плакали? И ничего? Повторите еще раз его фамилию. Помедленней… Кшеп…лем…ский… Правильно? Хорошо, завтра я буду в редакции. Зайдите часов в одиннадцать. Ну ясно! Ясно, попробую. До свидания и не плачьте, пожалуйста.

Он положил трубку, позвал жену. Она налила две рюмки. Они выпили.

— Кшеп-Кшелп-Кшеплемский. Повтори.

— Кшеплемский, — повторила она без запинки, не выразив никакого удивления, хотя понятия не имела, о чем речь. Он посмотрел на нее с уважением.

— Возьми книгу и найди телефон жилищного кооператива «Будущность». Потом будем соединяться через секретаря.

— А что такое?

— Да одна бедолага из отдела городской хроники… Разведенная, с ребенком. От великой гордости оставила мужику квартиру, сама снимает комнату. Мы помогли ей получить ссуду, побыстрее вступить в кооператив. Завтра должна быть жеребьевка. Правление кооператива якобы послало ей письмо, чтобы она принесла какую-то бумажку, письма она не получила, а следующая жеребьевка через восемь месяцев.

Пока он рассказывал, жена листала телефонную книгу.

— «Будущность»?

— Ага. Звучит абсурдно, но именно так: «Будущность».

— Нашла.

Зазвонил телефон. Славинский взял трубку.

— Да. Да, приветствую… Написал повесть? Замечательно! Но скажи мне, черт подери, почему ты не написал статью о себестоимости продукции? Не хочу ничего слушать! Если послезавтра ты не положишь статью мне на стол, узнаешь на собственной шкуре, каким я могу быть зверем! Вот именно! Привет!

— Чего ты так кричишь?

— Потому что обозлился. Соединяй. Не забудь — Кшеплемский.

Она подошла поближе к телефону, набрала номер. Славинский налил себе рюмку, выпил.

— Алло! Кооператив «Будущность»?.. Здравствуйте, это из редакции «Слова». Главный редактор просит председателя кооператива Кшеплемского… Спасибо… Здравствуйте, я говорю с паном Кшеплемский? Это из редакции «Слова». С вами хочет поговорить главный редактор… Спасибо, соединяю… Пан редактор, председатель Кшеплемский у аппарата.

Она передала ему трубку.

— Алло-о-о! Здравствуйте, пан председатель. Славинский, из редакции «Слова»… Вы обо мне слышали? Очень приятно, я о вас тоже… Тут, знаете, вышла какая-то странная история с одной нашей сотрудницей… Послезавтра она должна была уже участвовать в жеребьевке, но не принесла какую-то бумажку и ее вычеркнули из списка… Да, да, только она не знала, что надо принести. Уведомление не дошло… Вы посылаете простым письмом? Признаюсь, очень удивлен, вы ведь понимаете, что значит для человека вопрос жилья… Ну да, но раз уж бумажка вам не была доставлена, можно было, наверно, послать повторно… Да… Ее зовут Ядвига Вуйчицкая… Журналистка… Ммм… Я не настаиваю, чтобы вы… Пан председатель, по вине почты женщина с ребенком получит квартиру на год позже. Ну на восемь месяцев, невелика разница! Ничего не можете сделать? Дорогой пан председатель… Знаете, как это произошло? Был список жильцов на этот корпус. Письмецо Вуйчицкой то ли было отослано, то ли нет… Позвольте уж мне докончить. Итак, документик к вам не поступил, вы этим моментально воспользовались и в список включили кого-то из следующего корпуса. Интересно, кого? Я не утверждаю, что это ваш знакомый, но у вас ведь, наверно, есть хоть небольшой персонал, а? Я не пугаю… Нет, пан председатель. Но я могу попросить проверить… Очень внимательно. Нет. Критическая статья, голос общественного мнения, народный контроль и разное другое… Будет проверено, кто, когда и почему оказался на месте Вуйчицкой под предлогом, что она не представила справку. Действительно ли на освободившееся место передвинулся первый из следующего списка или, может, кто-то другой. Ну и так далее… Да… Да… Да… Большое спасибо… Завтра около двенадцати, если позволите… Хорошо. Очень приятно было… Всего хорошего, пан председатель.

Он положил трубку, закурил сигарету и наполнил рюмки.

— Ну как? — спросила жена.

— Хорошо, что это небольшой кооператив, удалось припугнуть. Бывают среди этих председателей такие вельможи, что им и воевода не указ. Пообещал разобраться, но я уверен — сделает. Ох, что-то водка сегодня горькая!

— Не пей.

— Легко тебе говорить. Я еще только половину написал.

— Ну тогда пиши, пиши… Не буду тебе мешать. Только вот раковина…

Чтобы прочистить слив, потребовалось минут пятнадцать, потому что пришлось вывинтить патрубок и вытащить зацепом черный, вонючий комок.

— Спасибо, — сказала жена. — Можешь идти писать. Сними рубашку, а то… Посмотри-ка на рукава.

— Действительно, — сказал он, взглянув на рукава, где остались черные пятна. Он сменил рубашку, вернулся в кабинет, выпил еще одну рюмку и сел за машинку. Тут же зазвонил телефон.

— Сейчас, сейчас… Горит, что ли?

Он взял трубку.

— Да. Не надо, Владек! Не присылай. Ну, не написал еще… Обыкновенно, не успел и все. Как-то не клеится… Затор. Поставь на это место красивое фото. Памятник, восход солнца либо горный пейзаж. Только не зимний! Говорю тебе, старик, — затор. Отчет дадим послезавтра. Мне кто-нибудь звонил? Тьма? Прекрасно! Бася записывала? Порядок. Привет. До завтра! Буду прямо с утра.

Он отодвинул машинку на самый дальний край письменного стола и почувствовал себя счастливым. У двери прозвенел гонг, жена впустила почтальона.

— Приветствую вас, пан редактор, — поздоровался уважительно почтальон и стал расстегивать свою сумку.

— Здравствуйте, здравствуйте, пан Генек. Присаживайтесь. Выпьете рюмочку?

— С превеликим удовольствием… Пожалуйста, тут два заказных, вот извещение… Будьте добры, пан редактор, распишитесь… Вот тут. И тут еще, пожалуйста.

Славинский подписал. Они выпили.

— Тепловата водка, да?

— Тепловата, но по мне ничего, — ответил, поднимаясь, почтальон.

— Посидите еще немного, — ласково сказал Славинский, который в эту минуту готов был обнять весь мир, частицей которого сейчас несомненно являлся пан Генек. Зазвонил телефон.

— Славинский… Устроил Аллею заслуженных? Нет, нет… Очень рад и совсем не завидую, что ты, а не я… Когда? Завтра в три? Конечно, буду на похоронах. Добро. Пока.

— Кто-то умер? — спросил пан Генек.

— Ясное дело, раз хороним… Приятно побеседовать