Шрифт:
Закладка:
Мы не могли завоевать ни сердца, ни умы.
17
Я ОТПРАВИЛСЯ В ПАТРУЛЬ. Я ехал с колонной танков "Скимитар" с базы "Эдинбург" через Муса-Калу и далее. Дорога вела через вади, в котором мы вскоре наткнулись на СВУ.
Первое, с которым я столкнулся.
В мои обязанности входило вызвать сапёров. Через час прибыл "Чинук". Я нашёл безопасное место для посадки, бросил дымовую гранату, чтобы указать лучшее место и показать, в какую сторону дует ветер.
Боинг CH-47 "Чинук"
Сапёры быстро выпрыгнули, подошли к СВУ. Медленная, кропотливая работа. У них ушла целая вечность. Тем временем мы сидели совсем без прикрытия. Мы ожидали контакта с талибами в любую секунду; вокруг нас слышался вой мотоциклов. Без сомнения, это были разведчики талибов. Они засекали наше местоположение. Когда мотоциклы подъезжали слишком близко, мы выпускали сигнальные ракеты, предупреждая их.
Вдали виднелись маковые поля. Я посмотрел вдаль и подумал о знаменитом стихотворении. «На полях Фландрии цветут маки...». В Британии мак был символом памяти, но здесь он был просто монетой королевства. Все эти маки скоро переработают в героин, продажа которого окупит пули талибов, выпущенные в нас, и СВУ, расставленные для нас под дорогами и вади.
Например, вот это.
Наконец специалисты-взрывотехники взорвали СВУ. В воздух взлетело грибовидное облако, которое было настолько насыщено пылью, что казалось, в нем больше нет места.
Затем они собрали вещи и уехали, а мы продолжили путь на север, всё глубже и глубже в пустыню.
18
Мы сделали из наших машин квадрат, который назвали гаванью. На следующий день, и через день, и так далее, мы отправлялись патрулировать город.
Демонстрируйте присутствие, сказали нам.
Продолжайте двигаться, говорили нам.
Пусть талибы удивляются, говорили нам. Держите их в напряжении.
В целом, однако, задача базы заключалась в поддержке продолжающегося американского наступления. Над головой постоянно ревели американские самолёты, а в соседней деревне гремели взрывы. Мы работали в тесном контакте с американцами, часто вступая в перестрелки с талибами.
Через день или два после создания "гавани" мы сидели на возвышенности и наблюдали за пастухами вдалеке. На многие мили вокруг были видны только эти люди и их овцы. Сцена выглядела вполне невинной. Но пастухи подходили слишком близко к американцам, заставляя их нервничать. Американцы сделали несколько предупредительных выстрелов. Неизбежно они попали в одного из пастухов. Он ехал на мотоцикле. С нашего расстояния мы не могли определить, было ли это случайностью или преднамеренным выстрелом. Мы наблюдали, как овцы разбегаются, а затем увидели, как американцы налетели и забрали пастухов.
Когда они ушли, я с несколькими фиджийскими солдатами вышел в поле и забрал мотоцикл. Я вытер его, отложил в сторону. Позаботился о нем. После того, как американцы допросили пастуха, перевязали и отпустили его, он пришел к нам.
Он был шокирован тем, что мы вернули его мотоцикл.
Он был ещё больше шокирован тем, что мы его почистили.
И он чуть не потерял сознание, когда мы его отдали.
19
НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ, а может быть, и через день, к нашей колонне присоединилось три журналиста. Мне приказали отвести их на поле боя, провести экскурсию, чётко понимая, что запрет на новости по-прежнему в силе.
Я сидел в "спартанце"[10] впереди колонны, журналисты разместились внутри. Они всё время вставали, донимали меня. Им хотелось выйти, сделать несколько фотографий, поснимать. Но это было небезопасно. Американцы продолжали зачищать территорию.
Бронетранспортёр FV103 Spartan
Я сидел в турели, когда один журналист постучал меня по ноге и снова попросил разрешения выйти.
Я вздохнул: ХОРОШО. Но осторожнее с минами. И не уходи далеко.
Они все вылезли из "спартанца", начали настраивать свои камеры. Мгновением позже ребята впереди нас подверглись атаке. Пули шипели над головами.
Журналисты замерли, смотрели на меня, беспомощные.
Не стойте! Назад!
Я вообще не хотел, чтобы они выходили, но особенно я не хотел, чтобы с ними что-то случилось в мою смену. Я не хотел, чтобы на моей совести была жизнь журналиста. Какая ирония.
Через несколько часов или дней мы узнали, что американцы сбросили на ближайшую деревню ракету Hellfire? Там было много раненых. Из деревни, по хребту, на тачке вывезли мальчика, ноги которого свисали через край. Его разорвало на куски.
Двое мужчин толкали тачку прямо к нам. Я не мог сказать, кем они были для мальчика. Родственники? Друзья? Когда они дошли до нас, то не смогли ничего объяснить. Никто не говорил по-английски. Но мальчик был в тяжёлом состоянии, это было ясно, и я наблюдал, как наши медики быстро начали оказывать ему помощь.
Один переводчик пытался успокоить мальчика, одновременно пытаясь узнать факты от его сопровождающих.
Как это произошло?
Американцы.
Я подошел ближе, но меня остановил сержант, у которого это была уже шестая вылазка. Нет, босс, этого лучше не видеть. Иначе потом никогда не забудете.
Я отступил.
Несколько минут спустя раздался свист, затем треск. Огромный взрыв позади нас.
Я почувствовал его в голове.
Я оглянулся. Все лежали на животе. Кроме меня и двух других.
Что тут было?
Несколько наших парней указывали вдаль. Им отчаянно хотелось открыть ответный огонь, они просили у меня разрешения.
Да!
Но талибы, которые стреляли, уже ушли. Мы упустили свой шанс.
Мы ждали, пока адреналин утихнет, пока прекратится звон в ушах. Это заняло много времени. Я помню, как один из наших парней шептал снова и снова: Блин, нам просто повезло.
Мы часами пытались собрать все воедино, понять, что произошло. Некоторые считали, что американцы ранили мальчика; другие считали, что мальчик был заманухой в классическом розыгрыше талибов. История с тачкой была небольшой постановкой, призванной удержать нас на холме, отвлечь, обездвижить, чтобы талибы могли зафиксировать нашу позицию. Враг покалечил мальчика в тачке, а затем использовал его как приманку.
Почему мальчик и мужчины согласились?
Потому что, если бы они не согласились, их бы убили.
Вместе со всеми, кого они любили.
20
Вдали виднелись огни Муса-Калы. Февраль 2008 года. Наши танки стояли в гавани, а мы ужинали, тихо разговаривая.
После трапезы, около полуночи, я отправился на радиостанцию. Сидя в задней части "Спартанца", с открытой большой дверью, я
