Джо кивнул. Аддикты знают все уловки: упрятывают приложения в папки со скучными названиями, исключают их из поисковых подсказок, скрывают из истории покупок.

– Почему бы вам их не перечислить? Затем мы могли бы обсудить, как вы смотрите на то, чтобы их удалить. Хотя бы одно или два.

Джо замялся, потом скороговоркой отбарабанил названия: Tingle, Casualx, Pure, AdultFriendFinder, Xmatch, Shagbook, iHookup, e-hookups, NoStringsAttached… Списку не было конца. О нескольких Шандор прежде не слышал. Важно, чтобы Джо осознал, насколько масштабна его компульсия. Насколько она мешает ему жить, быть тем, кто он есть или кем мог бы стать.

– Дерьмово, – сказал Джо. – Вот как я себя чувствую. Раз уж вы спрашиваете. Чувствую себя дерьмом. Какая разница? Какая к черту разница? – Он оборвал себя и глубоко вздохнул. – Простите. Не обращайте внимания. Спасибо. Кажется, я знаю, что делать.

– Вы удалите приложения?

На своем последнем сеансе Ави Ротман торжественно поблагодарил Шандора за всю его помощь, после чего пошел домой, поужинал, почитал Тору и выстрелил себе в голову из своего пистолета «Ругер LC9».

Джо кивнул. Но в глаза Шандору не смотрел.

– Джо, – произнес Шандор, – сегодня вы спасли жизнь.

– Две жизни, – отозвался Джо.

– То, что вы делаете, важно для мира. Вы важны.

– Угу. Спасибо.

– Я вас провожу.

– Увидимся на следующей неделе, – сказал Джо.

Шандор сжал плечо Джо:

– Обязательно. На следующей неделе. Буду ждать вас.

Не по себе

Снег перестал, и на мир за окном снизошел особый покой, подобный воплощенной тишине. Ясмин оглядела сад: окутанные белизной черные деревья, завернутые в кружевные саваны кусты, бриллиантово сверкающий замерзший пруд. Коллеги пророчили снежное Рождество. Или утверждали, будто теперешний снегопад значит, что в сам праздник снега не будет.

Джо бормотал и ворочался во сне. Утро едва наступило. Накануне они засиделись допоздна, и даже потом Ясмин почти не спала.

Джо по-прежнему страдает от чувства брошенности, испытанного в раннем детстве. Так утверждает его психотерапевт. Сейчас Джо борется со своей проблемой, налаживает общение с отцом. По его мнению, психотерапевт ему больше не нужен. Ясмин погладила его шрам от аппендицита, провела пальцами от пупка до груди. «Я горжусь тобой», – сказала она.

Он спрашивал про Бабу. Несколько раз в неделю Ясмин ночевала в Таттон-Хилл, чтобы не оставлять отца в полном одиночестве. Ее спальня – односпальная кровать, сборная мебель, выцветшие обои – по-прежнему была детской и, казалось, принадлежала какой-то знакомой из прошлого. Часы в обществе отца были невыносимы. «Мини, твоя мать выставляет себя на посмешище. Ее упрямство принесет самые горькие плоды. Она увидит. Ариф загубил свою жизнь. Ему неведома ценность усердного труда. Он полагает, что все дается легко, потому что ему было дано столь многое. Потому что он не знает, что такое нужда, никогда не переживал лишений, не ценит того, что имеет, и не представляет, насколько тяжело ему придется без моей поддержки. Эта девушка низвела его до своего уровня, и он никогда уже не сумеет подняться».

«Почему он не может преодолеть свои предрассудки? Почему так суров к Арифу?»

Джо гладил ее по волосам.

«Потому что ему не все равно. Потому что он боится. Потому что любит своего сына».

«У него странный способ проявлять любовь».

«Действительно», – сказал Джо.

«Он действительно любит сына? Или у него действительно странный способ это показывать?»

Но Джо не ответил – он уже засыпал.

Они проговорили много часов. В каком-то упоении Ясмин полностью открылась, обнажила душу, ничего не утаила. Стоило ему заснуть, и на нее снова обрушилась правда. Она так и не рассказала про Пеппердайна.

Ясмин прислонилась лбом к окну, и стекло запотело от ее дыхания. Она до сих пор не призналась. Не нашла подходящий момент. Да и как объяснить? Не могло же это случиться само собой трижды. И вообще, какой смысл признаваться? Чтобы облегчить нечистую совесть? Гарриет права насчет вины. Это эгоистичное чувство. Способ убедить себя, что она, должно быть, порядочный человек, раз ей так стыдно за содеянное.

– Эй, который час? – Джо сидел в постели, потирая глаза.

– Рано. Поспи еще.

– А ты чего встала? Иди в кровать.

Забравшись под одеяло и согревая о Джо ноги, она сказала:

– Джо, если твоей маме надоело, что Ма тут живет, скажи мне прямо. Если Ма злоупотребляет ее гостеприимством…

– Черт возьми, у тебя ноги как ледышки! Поверь, Гарриет вполне способна спровадить кого угодно, когда хочет. Опыт у нее немаленький.

– На улице опять мело.

– Серьезно? Ты выбегала босиком лепить снеговиков? Нет, Гарри нравится, что твоя мама здесь. И мне тоже. Правда, Розалита не в восторге. Боюсь, как бы у них с твоей мамой не дошло до драки. Вчера застукал их сражающимися за швабру.

– О боже, – сказала Ясмин. – Ума не приложу, почему она вечно тут прибирается. Раньше ее никак нельзя было назвать домовитой.

– На днях мы с ней смотрели телешоу «Деньги на чердаке», то, где ведущий помогает участникам найти, оценить и продать на аукционе антикварные вещи. Она отлично угадывает, по какой цене уйдет с молотка старое барахло.

– Не сомневаюсь.

– Возможно, стоит брать ее с собой на мебельные аукционы, когда придет время обставлять квартиру. Впрочем, из-за Рождества новых предложений по квартирам не предвидится. Хорошо, что мы перенесли свадьбу на июнь, правда? Представь, если бы пришлось всё планировать сейчас. Иногда привычка Гарри совать нос куда не просят бывает очень кстати.

– Да, – согласилась Ясмин. Но если бы Гарриет изначально не вмешалась, они бы запросто спланировали маленькую скромную свадьбу. – Джо, когда обзаведемся собственным жильем, ты хочешь оформить спальню вот так, в этом стиле? Ну, то есть она мне нравится, но я представляла себе нечто иное…

– В этом стиле? Французский антиквариат и расписанные цветочками гардеробы? Надеюсь, ты не воображаешь, что я сам все это подобрал? Гарри обожает декорировать. И, говоря «декорировать», я имею в виду, что она обожает нанимать дизайнеров интерьера. Нет, можешь выбрать любой стиль, который тебе нравится.

– Хорошо, – сказала она. – Спасибо.

Это казалось маленькой победой. Словно он предпочел ее своей матери.

– Пора вставать. – Джо перевернулся на бок лицом к ней и сдул с глаз челку. – Слушай, по-твоему, твои родители разведутся?

– Разведутся! – Она рассмеялась. Невозможно. Такое ей и в голову не приходило. Это ее-то родители? Разведутся? Ну нет. Ма вернется к Бабе, это всего лишь вопрос времени. Она поцеловала Джо. – Нет, ты ужасно милый, но не волнуйся. Ни за что. С ними такого быть не может.

Соленья

Когда Ясмин спустилась в кухню завтракать, было только десять минут восьмого, но Аниса уже готовила соленья. Гарриет изучала за столом верстку своей новой книги. Ее подруга, полмесяца назад приехавшая на выходные, сидела за стойкой, размешивая сахар в миске овсянки. Солнце еще не встало, но снег в саду уже отливал серебристой голубизной, обещая чудесный морозный день. Все лампы в кухне ярко горели, теплый пол нагревал известняковую плитку до температуры тела, а на стенах проклюнулись гирлянды из остролиста и веточки омелы.

– Ты побудешь овсянку? Или гренок? – спросила Аниса, вытирая лоб кухонным полотенцем.

Все шесть конфорок были включены, в обеих духовках запекались всевозможные кабачки и тыквы. В кухне празднично пахло лимонами, имбирем и гвоздикой. Стеклянные консервные банки, простерилизованные в кастрюлях с кипятком, стояли в лужицах на рабочей столешнице среди овощной кожуры и семян.

Перебравшись в Примроуз-Хилл, Ма весело хлопотала по хозяйству, словно в уходе из супружеского дома не было ничего необычного.

– Положу себе овсянки, – ответила Ясмин.

Сесть за стойку рядом с подругой Гарриет она постеснялась, но