Петрик закрывает рот.

– Я больше не собираюсь быть ничьей пешкой и больше никогда и ни для кого не буду делать оружие. Не хочу, чтобы меня поймали в ловушку или принуждали к чему-то.

За столом воцаряется тишина, и все, кто находится поблизости, осторожно разбегаются.

– Никто и ни к чему тебя не принудит, – говорит Келлин. – Я им не позволю.

Зачерпываю ложкой немного супа, но в сложившейся ситуации чувствую себя ничуть не лучше.

Я надеялась, что у Петрика найдутся какие-нибудь мудрые слова или что Келлин посмотрит на все с моей точки зрения.

Не повезло.

Юноши заводят новый разговор, но я остаюсь в стороне. Я слишком озабочена тем, что буду делать, если Равис снова схватит меня. Он не позволит мне снова использовать против него магическое оружие. Не совершит ошибку, удерживая дорогого мне человека достаточно близко, чтобы я могла снова освободить его. Я представляю, как он приказывает запереть Темру в башне, а его люди наблюдают за моей работой в кузницах с помощью бинокля. Они готовы перерезать горло моей сестре, если я сделаю хоть одно неверное движение.

С этого момента мои мысли становятся все мрачнее и мрачнее, и я отрываюсь от еды, озабоченная отчаянным желаем сбежать.

Замечаю, что Петрик снова с тоской смотрит на Темру.

– Дай ей немного времени, – говорю я ученому. – Ты же знаешь, какой она может быть упрямой. Возможно, в конце концов она тебя простит.

– Я облажался, – говорит он. – Мне не стоило лгать ей.

– Нет, ты должен был это сделать. Ты все сделал правильно.

– Я лишил ее выбора. Это было нечестно.

– Но ты спас ее.

– Я удержал ее от того, что для нее важнее всего. Я имею в виду тебя, – добавляет он в ответ на мой растерянный взгляд. – Не думаю, что за такое она сможет меня простить.

Я смущенно поднимаю взгляд на Келлина.

– Думаю, ты будешь приятно удивлен.

* * *

На следующее утро я брожу по коридорам, сама не зная, чего ищу. Может быть, ответы? Решение проблемы, которая не может быть решена?

В конце концов я возвращаюсь на кухню, так как это одно из немногих мест в замке, расположение которого я знаю. Там я нахожу Паулию и Серуту. Серута замешивает в миске какое-то тесто, в то время как Паулия проверяет то, что находится в духовке.

– Привет, – слабо говорю я.

Обе девушки немедленно бросают свои занятия и уделают все внимание мне. Паулия расставляет передо мной еду, в то время как Серута наклоняется вперед и, опираясь на одну руку, допрашивает меня о том, как у нас с Келлином дела теперь, когда он полностью исцелился. Я думаю, они обе – очень романтичные натуры.

– У него все прекрасно. У нас с ним все прекрасно, но… разве вы не знаете, что нас всех ждет?

– Армия, – говорит Серута.

Я вздыхаю:

– Неужели только я боюсь? Только я хочу сбежать отсюда подальше?

– Вовсе нет, – говорит Паулия. – Я в ужасе, но собираюсь сделать все, что в моих силах. Готовлю еду для всех тех, кто скоро прибудет в замок. Мы должны использовать все скоропортящиеся продукты, прежде чем прибегать к сухарям и вяленому мясу. Серута помогает мне во всем.

– Но вы ведь остаетесь здесь? Вы хотите начать совместную жизнь, а Равис угрожает этому. Однажды он уже выкрал Серуту. Что произойдет, если он снова доберется до нее?

Вот почему я на самом деле здесь. Потому что Серута – единственный человек, который может понять мой страх. Равис ведь какое-то время держал ее в плену. Она не может не думать об этом.

Серута встает, барабанит пальцами по столу раз, другой.

– Не могу жить в страхе перед тем, что может случиться. Все, что я могу сделать, это жить дальше.

– Я боюсь, – говорю я. – Что, если он снова поймает меня? Зачем мне оставаться, если могу убежать?

Целительница смотрит мне в глаза суровым взглядом.

– Равис кое-что у нас забрал. Он заставил нас использовать свои способности ненавистным нам способом. Теперь ты сомневаешься в себе и в том, что тебе дорого. Теперь ты знаешь, что твои способности могут быть использованы во вред, а не на пользу. Не позволяй ему иметь над собой такую власть.

– Но твои способности в любом случае несут только хорошее! – спорю я. – Даже если ты исцеляешь плохих людей, ты никогда не делаешь ничего по-настоящему плохого. Это не одно и то же. Почему никто не понимает, насколько опасной я могу быть, если попаду не в те руки?

Серута напрягается, и Паулия проводит рукой по ее спине.

– Зива, ты не думала, что если я могу исцелять раны, то также могу и наносить их?

Мой рот удивленно приоткрывается, принимая форму буквы «о».

– Равис не просто заставлял меня залечивать его царапины и синяки. Он также вынуждал меня пытать мужчин и женщин, которых он подозревал во лжи. Ты думаешь, это не ложится тяжелым бременем на мою душу?

– Мне так жаль, – тихо говорю я. – Я не знала. Пожалуйста, прости…

– Ты не та, кто должен просить у меня прощения. У меня было достаточно времени, чтобы использовать свои способности так, как я захочу. И я снова начала ассоциировать с ними хорошее, а не плохое. Предлагаю тебе найти способ сделать то же самое.

– Не знаю, смогу ли.

– Сможешь, в замке Скиро есть кузница.

– Нет, я имею в виду, что не могу делать оружие для Скиро.

Это слишком рискованно. Я успела причинить уже слишком много вреда.

– Тогда не делай оружие для Скиро. Делай оружие для себя.

Я так отчаянно этого хочу. Снова начать ковать для себя. Но любое оружие, которое я создам, будет использоваться кем-то в предстоящей войне. Не смогу же я его прятать.

Если только…

Если только я буквально не сделаю оружие для себя.

Разве в дороге Келлин не предлагал мне сделать новые молоты? Разве я не чувствовала бы себя в большей безопасности, будь у меня что-то, чтобы защитить себя?

В моей голове формируется образ. Два красивых молота с гладкими ручками и тяжелыми наконечниками. Сложная комбинация, что-то среднее между кузнечными и боевыми. Я думаю о том, как буду их украшать, чего Равис никогда не позволял мне делать.

– Серута, – говорю я. – Спасибо. А теперь прошу меня простить.

Глава 18

Когда я нахожу Петрика, он разговаривает с Исулай, женщиной из зала