Вдруг он остановился. По-прежнему держал меня за талию, но мы больше не танцевали. Не отпуская, одной рукой заправил мне за ухо прядь волос, легонько погладил ухо кончиками пальцев.

Он еще и не начал, а я уже растеклась сладкой лужицей.

– Женщины отличаются от мужчин, – проговорил он неторопливо. Пальцы его побежали по моей шее, плечу, руке, наконец соединились со второй рукой, все еще лежащей на талии – и везде, где он ко мне прикасался, кожа словно вспыхивала огнем.

Все во мне вспыхивало.

– Я бы сказал, что сегодня ты чудо как хороша. Что, когда ты вошла, у меня перехватило дыхание. Что весь вечер я мечтал остаться с тобой наедине. Говорить с тобой, сидеть рядом. Прикасаться.

Говоря все это – тихим, завораживающим голосом, с легкой возбуждающей хрипотцой, – он снова привлек меня к себе, так что теперь мы стояли друг к другу вплотную.

Святой Древобород! Да, действует – и еще как действует! На все сто. Я понимала, что все это ложь, и тем не менее верила. И падала, падала в его объятия, как падает пианино с двенадцатого этажа.

Он склонил голову, почти касаясь губами моего уха.

– Поскольку соблазнять нужно тебя, я сказал бы: должно быть, мое сердце из галлия – плавится рядом с тобой.

От слов, щекочущих ухо, меня бросало то в жар, то в холод. Похоже, он прав: приемы пикапа работают безотказно. Я уже готова тащить его в спальню.

Наверное, я единственная в мире женщина, способная понять и оценить комплимент про галлий… и вместе с этой мыслью пришла другая: до чего же Марко восприимчив, как понимает женщин! Сама я никогда не понимала мужчин.

Или, быть может, он меня понимает так, как мне никогда его не понять.

Думала я и о том, что страстно хочу, чтобы этот спектакль стал реальностью. От его слов я практически задыхалась.

Да и он как-то неровно дышал.

– Или, может быть, сказать, что между тобой и мной экзотермическая реакция? – спросил он, сильнее сжимая мою талию.

Я снова задрожала, страстно желая его тепла, ибо происходящее между нами было в равной мере экзотермично и эндотермично.

Сжималось все: горло, грудь; мне было тесно в собственной коже, и в то же время казалось, что я вот-вот взорвусь.

– Вау, у тебя потрясающе выходит! Я почти поверила!

Выражение его лица как-то странно изменилось, но тут же он снова улыбнулся.

– Видишь? Ничего сложного. – Он шагнул в сторону и отпустил меня – и в ту же секунду я поняла, что уже скучаю по его прикосновениям. – Хорошо, что мы с тобой друзья, – добавил он.

– Ага, – слабым голосом ответила я. – Не будь мы друзьями, это все звучало бы… странно.

Хотя друзья, притворяющиеся влюбленными, – тоже довольно странная картина.

Марко все стоял передо мной; я заметила, что улыбается он только ртом – не глазами, и попыталась его приободрить.

– Тебе-то о победе волноваться не приходится! Если бы я умела флиртовать, как ты, у Крейга не осталось бы ни малейшей надежды!

Но он не рассмеялся в ответ, хотя я на это надеялась. Просто сказал:

– Давай сделаем перерыв. Есть хочешь? Можем что-нибудь заказать.

– Конечно.

Он сел на диван; я, не зная, что с собой делать, поступила так же. Достав телефон, он показал мне пару мест неподалеку; остановились мы на ресторане с гамбургерами. Марко открыл в приложении меню, набрал там что-то и передал телефон мне.

– С сыром не берем, верно? – уточнил он.

– Ага, – ответила я, тронутая тем, что он это запомнил. Хотя после продолжительной дискуссии о веганстве в пиццерии, должно быть, удивляться не стоило. Я заказала себе ужин и вернула телефон, а Марко закончил заказ.

– Спасибо за ужин, – сказала я. – На случай, если потом забуду поблагодарить.

– Заблаговременно пожалуйста, – ответил он.

Не зная, что делать с собой, и боясь, что попытаюсь придвинуться к нему поближе, я свесила ноги с дивана – и столкнула на пол картонную папку, лежавшую на кофейном столике.

– Ой, извини! – сказала я, наклоняясь, чтобы поднять папку. Она раскрылась, и я увидела пару страниц: отдел маркетинга, обсуждение названий. – Это для новой линии?

– Верно, – кивнул он, откладывая телефон.

Я начала читать предлагаемые названия вслух.

– «Лисичка», «Гарпия», «Сладость»… ну что это такое? Название должно быть красивым и вдохновляющим, а не… О! Может быть, «Героиня»?

– Как наркотик?

– Нет, не «героин», а «героиня»! С «я» на конце. Героическая женщина.

– Хм… знаешь, не уверен, что люди легко разберут разницу на слух. Хотя героиновая косметика, конечно, станет хитом! Может быть, мы даже выйдем на новую аудиторию.

Я улыбнулась, кладя папку с бумагами обратно на столик.

– Возвращаясь к предыдущему… – Тут Марко на мгновение умолк, оставив меня с замирающим сердцем гадать, к чему он хочет вернуться. К тому, как мы танцевали? К уроку соблазнения? К тому, что я хотела его поцеловать?

– Я про работу со стилистами, – закончил он – и я выдохнула одновременно от облегчения и разочарования. – Тебя все устроило?

– Да, все прошло отлично! Хотя некоторые предложения меня смутили. Знаешь, где они предложили мне сделать эпиляцию? Я на это ответила, что мы млекопитающие, у нас есть шерсть на теле, это нормально.

Марко рассмеялся в ответ. Очень приятно было после момента неловкости вновь ощутить себя с ним спокойно и расслабленно, так что я продолжала:

– А еще захотели, чтобы я избавилась от очков. Но я сказала: это не обсуждается. Я же не Супермен. И не превращусь в богиню секса, как только сниму очки. Плохое зрение – моя единственная суперспособность. В сущности, глаза мне даны только для украшения.

– По-моему, очки у тебя очень милые, – заметил он. – Но Крейг… м-да, Крейг. Все они с ним уже работали, так что знают, о чем говорят.

Мне не особенно хотелось требовать подробностей, да и вообще задумываться над его словами. Ни о том, что Марко нравятся мои очки: это отправит меня в кроличью нору безнадежных гаданий о том, что значит «милые». (Имеет ли он в виду привлекательность – или они «милые» в том же смысле, в каком мила пожилая леди с голубыми волосами и чашкой чая?) Ни о том, что Крейг не сочтет очки «милыми» ни в каком смысле: это возвращало нас к опасной теме недостатков Крейга, в которую я сейчас углубляться не собиралась. В конце концов, Марко сам признает,