жизнь обретет для меня смысл. Однако чем старше становлюсь, тем меньше понимаю большинство окружающих. Словно они обитают на какой-то другой планете, где всем наплевать на действительно важные вещи, а бесполезный хлам непонятно почему вдруг объявляется нужным.

– Например, свечи?

Эми со смехом откидывается на подушки.

– Например, свечи.

– Тебе повезло.

– В чем же? – На сей раз Эми, не сдержав зевок, прикрывает рот ладонью.

Я закидываю руку ей за спину.

– Я так и не стал взрослым. Дитя под метр девяносто. И мне ты можешь доверять.

Эми смеется еще громче, потом вдруг резко замолкает – потому что в этот миг падающая звезда сверкающей точкой прорезает темное небо прямо над нами.

– Что-нибудь загадала? – спрашиваю я.

– Ничего. Это всего лишь метеорит или кусок металла, который сгорает вследствие трения в атмосфере и потому светится так ярко.

– Серьезно? – Я вскидываю брови и гляжу на нее с упреком. – И это говоришь ты? Девушка, которая способна долго смотреть на море и восхищаться его красотой? И не загадала желание, увидев падающую звезду?

Нонсенс какой-то…

– Просто я реалистка, – выдает она, дернув одним плечом. Другое зажато между подушками. Типа «такая уж я есть». Впрочем, что бы ни означал ее жест – я не мог в ней ошибиться! Эми просто обязана принадлежать к людям, которые минимум пять минут могут нести вздор на тему, как безумно прекрасны звезды, падающие с неба, и как счастливы те, кто решил, что это повод загадать желание.

– Порой твой реализм зашкаливает, – пытаюсь я возразить. – И все-таки? Что бы ты пожелала себе? Мир, в котором живут одни амебы? Голубей на Луне?

Эми прикусывает нижнюю губу и задумывается.

– Скорее я пожелала бы мир не такой мрачный. Не такой, как ночью.

Я на ощупь хватаю телефон. Требуется время, чтобы найти нужное приложение; очень давно им не пользовался. Наконец открываю и подсаживаюсь ближе к Эми.

– Знаешь, как это работает? – спрашиваю я и с радостью вижу, как она мотает головой.

– Тогда смотри внимательно. – Я направляю камеру в сторону сада. Сперва не видно ничего, кроме пары цифр и кнопок с краю экрана. Однако как только я поворачиваю камеру к небу, появляются названия отдельных звезд, планет и созвездий, многие из которых, по крайней мере сейчас, неразличимы невооруженным глазом. – Вот здесь… – я показываю сначала точку на экране, а затем ее же на небе, – яркая планета. Это Меркурий. Один час на нем равен двум с половиной земным суткам, – читаю я информацию во всплывающем поле. – Если бы мы были там, не пришлось бы уже через пару часов отправляться в дорогу.

Эми оживляется.

– Можно?

Я передаю ей телефон, и она привстает на коленях, словно желая быть на пару сантиметров ближе к небу. Мне нравится наблюдать, когда что-то приводит ее в восторг. Когда она забывает обо всем и просто веселится. И тем более когда сам являюсь причиной этого восторга.

На экране возникают бесчисленные фигуры, спирали и квадраты. Существует множество звезд, которые нам не видны. Большинство обозначены цифрами или носят забавные имена.

– Ночью не так уж и мрачно, верно?

– Да, не так мрачно, – соглашается Эми и направляет камеру на Луну. – На самом деле Луна имеет форму лимона, – читает она вслух и снова усаживается, – а с Земли кажется, что она идеально круглая.

– Многое на первый взгляд кажется не тем, что есть.

– Как думаешь, мы справимся со спецвыпуском? – Эми меняет тему и возвращает мне телефон. Я начинаю ненавидеть Ричарда еще сильнее – ну вот, опять его долбаный спецвыпуск уничтожил наше беззаботное настроение!

– А если тебе вообще не писать эту статью? – предлагаю я.

Эми опускает голову.

– Ты больше не хочешь этим заниматься, да? Ты… – Она массирует указательным и большим пальцами точку между бровей, а затем тычет указательным пальцем в мою сторону, словно я не понимаю очевидных вещей.

– Что? – спрашиваю я, потому что она затрудняется с выбором слов.

– Я вообще-то с самого начала должна была тебе сказать, что нельзя позволять Ричарду так с собой обращаться. – Она шумно выдыхает и продолжает чуть тише: – Однако не хотела рисковать. Вдруг ты соскочишь?

– Ты меня ни к чему не принуждаешь. Виноват твой босс. И Льюис, – смеюсь я. И как только у Льюиса терпение не лопнуло! – Не беспокойся.

– Ты уверен?..

– Совершенно уверен, – подтверждаю я, пока она не начала спорить.

– Тогда нам не хватает только моей части работы.

Эми мучает свой браслет, ее плечи по-прежнему напряжены. Мой ответ девушку ничуть не утешил.

– Возможно, тебя это успокоит: так вот, знай, что ты в любом случае будешь в выигрыше.

– С чего ты взял?

– Долистай до последней страницы.

Внимание Эми мгновенно переключается на книгу. Она кладет ее на колени, переворачивает обложку… и застывает.

Я попеременно смотрю то на Эми, то на свой проект. На Эми. На книгу. Обратно. Эми молчит, машинально тянет вверх вырез футболки и закрывает рот. Сквозь ткань угадываю по губам, что она смеется, и тогда я хватаюсь за ворот и рывком опускаю его вниз, чтобы видеть ее улыбку и убедиться, что это не приступ паники.

– Эскиз увеличат и изготовят с него множество шаблонов нужного размера, – поясняю я. – А то, что мы с тобой красили, это фон для мурала. После нас придут художники из фирмы, приложат к стене трафареты и заполнят красками. Получится вот это. – Я указываю пальцем на вклеенную распечатку из фотошопа, при помощи которого вдохнул жизнь в свой эскиз. – Конечно, я охотнее сам занялся бы стеной, однако меня несколько дней не будет в городе. Потому и пришлось обращаться за помощью. Иначе к дедлайну не успеть.

Эми по-прежнему молчит. Я вытираю слезы с ее щек, забираю книгу и кладу себе на колени.

– А как… как к этому отнесется Ричард? – спрашивает она обеспокоенно.

Так и знал, сперва думает о других. Вероятно, проигрывает в уме различные сценарии; ее замучает совесть, если у меня будут неприятности.

– Мне, честно говоря, плевать. Если он захочет предъявить очередной иск и одновременно станет наезжать, потому что я стер то, что на стене уже было, тогда… Нет, вряд ли он реально создаст проблемы. Нельзя получить все и не дать взамен ничего. Он сам просил меня изобразить на стене что-нибудь новое. Не понравится сюжет, пусть прикажет закрасить еще раз. Но пока он спохватится, мурал будет запечатлен на бесчисленных фото. И поскольку «Статус» озабочен только лишь рекламой, я могу поспорить – шансы на то, что мурал не тронут, велики.

– Не знаю, что и сказать.

– Ты решила пожертвовать собой ради команды. Я сделал то же самое.

– Эзра!

– М‐м? – Я пересел на другое место, чтобы Эми могла повернуться ко мне лицом. А затем обнял ее. Когда она задает вопрос, я ощущаю на своей шее дыхание и движения губ.

– Кто ты?

– Акула, – говорю я. Не потому, что не желаю