После рождественских каникул жизнь продолжается в обычном режиме. Студенты возвращаются на учебу, а все остальные – на работу. Новый год принес с собой захватывающие решения, которым все следуют до февраля, после чего начинают пренебрегать. Елки засунули в коробки и убрали до следующего года. В кофейнях больше не играет радостная музыка.

К февралю все возвращается в норму.

Хоккейный сезон в самом разгаре, и с возвращением Оукли «Сэйнтс» играют лучше, чем когда-либо. Плей-офф приближается с угрожающей скоростью, а напряженность достигает рекордно высокого уровня. «Сэйнтс» занимают первое место в лиге, но это сопровождается огромным давлением. Оукли хорошо справляется, но я начинаю переживать, что он взваливает на свои плечи слишком много.

Мы проводим вместе каждую свободную минуту, узнавая друг о друге все что можно и даже то, что мне хотелось бы не знать о нем. Например, как пахнет его спортивная сумка в конце недели и что он добавляет сырые яйца в смузи перед тренировкой. Я уверена, он хотел бы не знать, что я пью сок только из упаковки, но уже слишком поздно.

Этим утром он отправляется во внезапную поездку в Сент-Пол, штат Миннесота, чтобы встретиться с генеральным менеджером команды «Вудмен». Его агент сказал, что, хотя лететь на встречу с командой немного неэтично, было бы расточительством отказываться не только от полета первым классом туда и обратно, но и от полного тура по арене и знакомства с командой. Так что Оукли согласился, хотя вернется только утром в день запланированной игры.

Кроме того, прошло две недели с тех пор, как я видела Адама, и я решила положить конец отчуждению между нами, которое он устроил. Вот почему сейчас я штурмую его подъездную дорожку, стараясь не поскользнуться на уплотненном, скользком снегу, который выглядит так, как будто по нему ездили, но уже давно не расчищали.

Живот крутит от понимания, что отец Адама никогда бы не допустил подобного безобразия, если бы был дома.

Я стою перед входной дверью и настраиваюсь постучать. Я делаю несколько глубоких вдохов, отчаянно пытаясь расслабиться. Не знаю, почему я так нервничаю: Адам мой лучший друг, а не чужой человек, даже если кажется таким в последнее время.

Дверь распахивается, показывая растрепанного Адама, прежде чем я набираюсь храбрости. Его глаза расширяются при виде меня на пороге дома его родителей без предупреждения.

Я многозначительно поднимаю брови, глядя на его внешний вид. На нем только клетчатые боксеры и белые носки – ну и наряд. Его грудь вспотела, и я морщу нос.

– Кто это, детка? – доносится смутно знакомый голос из глубины огромного дома.

Адам проходит мимо меня, закрывая за собой дверь. Едва касаясь моей спины, он начинает уводить меня от двери.

– Что ты здесь делаешь?

Я ухмыляюсь, многозначительно шевеля бровями.

– Кто это?

– Никто. Просто левая девчонка из бара, – заикается он, избегая зрительного контакта. – Почему ты здесь? У нас нет планов, не так ли?

– Нет, я пришла поговорить. Если я не вовремя, могу вернуться в другой раз, – предлагаю я.

Его отказ удивляет и, честно говоря, немного ранит.

– Нет, все хорошо. Просто дай мне переодеться, и мы сходим выпить кофе или что-нибудь в этом роде. Оставайся здесь. Я скоро вернусь.

Он вбегает в дом, оставляя меня стоять в полном замешательстве.

Что, черт возьми, только что произошло? Раньше у него никогда не было проблем с демонстрацией своих завоеваний. Почему он такой пренебрежительный и скрытный?

Дверь снова распахивается, и мне приходится подавить вздох, когда я вижу пару прищуренных голубых глаз.

– Ты, – усмехается девушка, выходя на улицу.

Бет Уинстон – последний человек на Земле, которого я ожидала увидеть выходящим из дома Адама в одной только мешковатой футболке. С жирными буквами «Сэйнтс» на груди.

Я хмурюсь.

– Бет Уинстон, какой приятный сюрприз. Мне показалось, я узнала твой визг.

– Тогда тебе надо было быть здесь ночью. Точно не пропустила бы.

– Как отвратительно, – говорю я, выставляя бедро. – Если не возражаешь, мне нужно поговорить с Адамом о чем-то важном. Буду признательна, если ты свалишь отсюда.

– Если Адам хочет, чтобы я ушла, то может сам мне сказать.

– Бет, уходи. Я позвоню тебе позже, – вздыхает Адам с порога. Теперь он полностью одет – в свои обычные джинсы и футболку.

Я давлюсь смехом, когда она вспыхивает.

– Пожалуйста. Я позвоню тебе сегодня вечером, – обещает он, и в его тоне звучит искренность. Хм?

– Это еще не конец, Октавия.

Она злобно смотрит на меня и направляется к своей машине, все еще в футболке Адама.

– Тебе придется многое объяснить, – пыхчу я и протискиваюсь мимо него в открытую дверь.

Он не спорит, просто заходит следом, не говоря ни слова.

– Хочешь чего-нибудь выпить? У нас есть имбирный эль.

– Имбирный эль тебе не поможет, – говорю я, глотая слюни от упоминания любимого напитка.

Я тащусь за Адамом на кухню в индустриальном стиле и сажусь на один из кожаных барных стульев перед мраморным островом. Передо мной ставится банка, и я, открываю ее, быстро выпиваю, несмотря на жжение от пузырьков.

– Она не такая уж плохая, О, – буднично говорит Адам, словно это пустяки.

– Ты шутишь, верно? Она дитя Сатаны.

– Я думаю, она мне нравится. – Он чешет затылок. – Она другая, когда узнаешь ее поближе.

Мне, несомненно, трудно понять, что он говорит. Другая, когда узнаешь ее поближе? Это говорит парень, который много лет назад полностью исключил ее из своей жизни?

– Разве нет кодекса лучшего друга, запрещающего дружить с врагом или что-то в этом роде? Она грубая.

– Она… остра на язык и не боится говорить то, что думает.

Я неверяще качаю головой.

– Ты правда ее защищаешь.

– Да, защищаю. И вообще, я не вижу, каким образом это тебя касается.

– Ты шутишь, – бормочу я. – В конечном итоге она причинит тебе боль. И когда кто-то причиняет тебе боль, это автоматически становится моим делом. Ты мой лучший друг, Адам.

– Я не хрупкий мальчик, Ава. Ради бога, я взрослый мужчина, способный принимать собственные решения. Если ты моя лучшая подруга, просто поддержи меня.

Я вскидываю голову и прищуриваюсь.

– Поддержать? Как ты поддержал мои отношения?

– Не понимаю, о чем ты, – огрызается он.

Я вскакиваю со стула, и ножки скрипят по дорогой плитке пола. Адам пристально смотрит на меня, его щеки покраснели.

– Не валяй дурака. Я не чужой человек. Я знаю, когда с тобой что-то не так. Так что выкладывай. Выскажись и объясни мне, в чем твоя проблема с Оукли. Это из-за моих отношений ты игнорируешь