Шрифт:
Закладка:
Инфанта решила пройтись по городу и найти какое-нибудь приличное кафе, где она могла бы, заперевшись в кабинке туалета, освежиться с помощью гигиенических салфеток и переодеться в обновку.
Напевая себе под нос незамысловатую мелодию, она бодро шла, на ходу изучая нарядные витрины.
Солидное, судя по входу и вывеске турагентство, манило рекламой Бали.
С яркого постера за неудачниками-прохожими следила надменная парочка: шоколадная, в раздельном розовом купальнике ОНА и мускулистый, в красных плавках ОН. Влюбленные, прикрытые бамбуковым зонтом, сидели на песке. В руках девушки была половинка кокоса, у парня — стакан с коктейлем янтарного цвета.
За их спинами манило синевой море.
Инфанта остановилась у витрины, чтобы прочесть «страстное», как выразился туроператор, предложение: всего за две тысячи пятьсот долларов на двоих.
Конечно, она сразу догадалась, что за эту цену можно получить только самый неудобный перелет и проживание в дешевой гостинице.
А если — в хорошей? С белоснежными, как ее новое белье, и хрустящими, как бумага, в которой оно лежало, простынями?
Охваченная приятным волнением, Инфанта приоткрыла дверь.
В небольшом, недавно отремонтированном помещении за офисными столами сидели шесть менеджеров. Заученными, притворно-радостными голосами они обрабатывали клиентов по телефону. Освободившийся парень приклеил к губам улыбку и, будто делая самому себе громадное одолжение, нехотя привстал из-за стола.
Подойдя к Инфанте, он окинул ее оценивающим взглядом.
Пальто из тонкой шерсти, дорогая сумка и пакет из славящегося своими заоблачными ценами «Женского рая» убедили его в том, что клиент стоящий.
— Чем я могу вам помочь?
— Хотела узнать про Бали. Предложение, которое на вашей рекламе, меня не интересует.
— Само собой, — понимающе усмехнулся парень. — Прошу вас, присаживайтесь. Чай или кофе? Что вы предпочитаете в это время суток?
— Стакан воды.
Через полчаса она узнала о самых роскошных, имеющих собственные идеально чистые пляжи отелях на острове. В некоторых из них цена начиналась от тысячи евро за ночь…
«А есть ли у Дани загранпаспорт? Только у такой убогой, как я, его в наше время нет, а у любого, мало-мальски вменяемого человека должен быть».
Она ни разу не была не только за границей — но вообще нигде, куда следовало добираться самолетом: панически боялась замкнутого пространства. И если с автомобилем сумела примириться достаточно быстро (его можно было в любой момент остановить или открыть окно), то при одной мысли о железяке, в чреве которой на огромной высоте люди добровольно запирались на несколько часов, ей становилось дурно.
Пока педерастичного вида паренек листал в компе и демонстрировал перед ней красочные картинки отелей, она представляла, как сидит в самолете рядом с Даней, и почему-то это не вызвало у нее ни малейшей паники.
— Ну что, решились? Бронируем?
— Погодите. Мне это надо обсудить… с моим партнером…
Загранпаспорт мог бы в два дня организовать Петя, это решаемо.
Но как быть с тем, что за отдых заплатит она?
Она еще недостаточно хорошо изучила Даню, чтобы предвидеть его реакцию на ее предложение.
— Конечно! Держите мою визитку! Лучше звоните на мобильный. И можете писать в любое время, — двусмысленно хмыкнул паренек.
В ее второй, «шифрованный» мобильный, мгновенно подпортив настроение, совсем некстати постучалось сообщение от твари. Тварь хотела поговорить.
* * *
Инфанта придирчиво рассматривала себя в большое, висевшее над раковиной зеркало.
«Старею… Через пару лет пора будет грудь подтянуть…» — вздохнула она, натягивая водолазку.
Затем достала из сумочки небольшой флакончик арабских, подаренных Виолеттой Семеновной духов. Убедив себя в том, что ее тело должно пахнуть чистотой, с едва уловимым, оставшимся после душа ароматом пачулей, духами она не пользовалась. Но этот флакончик из разноцветного, тончайшего стекла носила при себе, чтобы при необходимости вдыхать их густой, способный перебить людские запахи восточный аромат.
От ее клиентов разило потом, замаскированным дезодорантом или туалетной водой, остатками застрявшей меж зубов еды, затхлыми шкафами, лекарствами и табаком. А если они были больны — их тусклая кожа едва уловимо источала запах подгнивающего плода.
По запаху ее воображение в минуты дорисовывало неозвученное, но очевидное — их место в пищевой цепочке, условия проживания, вредные привычки, наличие или отсутствие секса и спорта, даже заботу ближнего.
Открыв флакончик, Инфанта намочила тягучей эссенцией палец и с удовольствием вдохнула заигравший вдруг по-новому аромат. Отчего-то уверенная в том, что присутствующие в букете парфюмерной композиции растения цветут на далеком острове Бали, она нанесла по капельке за ушами и бережно убрала флакончик в сумку.
Выйдя из кабинки, наткнулась на высокого, статного, хорошо одетого молодого мужчину и с удовольствием отметила во встреченном на пути зеркале его жадный, обращенный ей вслед взгляд.
— Ваш кофе уже остыл, — услужливый официант казался близнецом парня из турагентства. — Поменять?
Инфанта кокетливо пожала плечами. Расценив это как знак согласия, набриолиненный парень схватил со стола чашку и умчался.
Она достала переполненный сообщениями основной телефон.
Даня уточнял, все ли в силе на вечер. Петя спрашивал, бронировать ли коттедж под очередной сбор ордена, намечавшийся на середину декабря. В следующем сообщении Петя докладывал: назойливо стучавшийся к ним Вислаков, оказывается, косвенным образом связан с ее «объектом».
Приятная новость, обозначившая возможность получить новые, пока не вполне понятные рычаги давления, не вызвала особых эмоций.
Ответив Дане и проигнорировав Петю, она достала второй мобильный и дважды перечитала сообщение от твари.
Подошел официант и, рассыпаясь в извинениях, принес новый кофе. Подняв на него голову, она заметила, что молодой мужчина, уже другой, не тот, с которым она столкнулась, выходя из туалета, сидя за столиком, издали заинтересованно разглядывает ее.
«Неужели в наше время мужики еще способны видеть что-либо, кроме экрана своей мобилы? — улыбнулась Инфанта. — Или эта «Тайна Богини» — так в переводе с арабского назывались духи — действительно обладает магической силой?»
Скользнув по мужчине взглядом, за нарочитым безразличием скрывавшим ее смущение, она поймала себя на мысли, что впервые за все время тайного существования, до сего времени исправно подпитывавшего не только ее гордыню, но и общую кассу, она категорически никого не хочет видеть: ни Петю, ни Виолетту, ни Максима Тимофеевича, ни Игоря Петровича, ни даже Татьяну Федоровну, к которой всегда относилась с оттенком легкой жалости.
Хотелось одного: вложить свою руку в Данину и шагнуть с ним в картинку из постера; шагнуть из тени в свет.
Не зная, чем себя занять, чтобы не начать в ответ пялиться на мужика, Инфанта залезла в калькулятор.
Если лететь бизнес-классом и, ни в чем себе не отказывая, провести на
