– Это он просил, чтоб без тебя.

– Охренеть, – только и выдала та в ответ, а потом так же молча, как и дылда, принялась поглощать еду вперемешку с бухлом.

Дальше болтал один Бабай, и истории у него были на удивление забавные – если бы не ситуация, Хром точно бы поржал. Вспоминал, как по малолетке, еще в детдоме, собирали всей палатой на «сиськи», была там одна, за шоколадки и сижки и не такое показывала. Хрому про детдом слушать не хотелось, потому что куски воспоминаний оттуда, тем более про сиськи, – последнее, что он хотел бы случайно зацепить мозгом, и слава вискарю, Бабай быстро переключился на истории посвежее. Рассказывал, как Толян в мастерской нашел в тачке, пригнанной на детейлинг, котлету бабок и золотую печатку, перетрухал знатно, потому что машинка была типичной такой «бэхой», а прикатила ее в мастерскую блондиночка, с которой Толян до этого активно, но безуспешно флиртовал и краснел. Походу, даже после смерти Толяна некоторые не могли не обстебать эту тему.

– Кобелины вы, – фыркнула Винни. – Вам бы только яйца свои пристроить. Нет бы нормально там пообщаться, выслушать…

– А т-ты прям л-любишь, чтоб нормально, – глухо бросил Шиза, до этого лежавший почти что самой мордой в тарелке из-под борща.

– А ты прям знаешь, что я люблю!

– Знаю! – Шиза выпрямился.

– Да ты даже мои футболки от своих не отличаешь! И как я теперь пойму, кто из вас это был, когда говорил, как мне идет новая короткая стрижка? А? Ты или эта баба твоя?

Она вдруг судорожно вздохнула, и Хрому стало некомфортно. Он как раз сидел сбоку и чуть было не дернулся в порыве приобнять, но сразу же себя осадил. Шиза тем временем с виноватым лицом налил себе и Винни еще вискаря, подозвал официантку и попросил вторую бутылку. Дождался, когда она уйдет, затем залпом выпил свою порцию и сказал:

– Кукол с-собираешь этих своих р-розовых. Фильмы с Ки-Киану Ривзом. П-песни русский рок, З-земфиру там, ноешь и ноешь, зад-д-долбался тебе ее и-и-играть каждый раз. Печенье, блины люб-бительница т-тоже налепить, жри их п-потом трое суток. Мужиков только в-выбирать н-не умеешь, из всех всегда с-самого д-долбанутого…

– Вот это ты точно подметил, – фыркнула в ответ Винни.

Бабай, снова вспомнив Беса, хотел было что-то рассказать про их очередные приключения в юности, и Хром чувствовал нарастающую, как пропасть, неловкость, но Шиза всех перебил, видать, прорвало его.

– А если я ть-тебе сказал, что у меня внутри б-баба? Чё, все? Засохли п-помидоры? А она – тоже я. Мы оба, – он налил себе еще, несмотря на протесты Хрома, попытавшегося отобрать бутылку, и, понизив голос, дальше бубнил еле слышно: – А м-может, мы с ней од-дно целое и есть, м-может, вообще это я л-лишний и она лучше… Л-лучшая в-версия м-меня. И кофточку ть-тебе выберет, и п-прическу па-а-ахвалит.

– Мудила ты! – бросила Винни, вскакивая из-за стола, и Хром тоже поднялся, чтобы пропустить ее.

– Ага. Скажи мне что-то н-новое.

– Новое – я пока не знаю, кто ты для меня теперь. Все, я спать.

– Я провожу, – отозвался Хром и кивнул прикусившему язык Бабаю и не менее прифигевшему Шизе.

В одном из тамбуров, при переходе из вагона в вагон до своего, на сцепке между ними Винни вдруг остановилась, воровато оглянувшись на Хрома, и достала из-за уха припрятанную сижку. Он чиркнул зажигалкой, поднес ей прикурить, хотя все же был риск спалиться перед проводниками и словить штраф. До следующей станции оставалось еще часа полтора, и желание выйти подымить только усиливалось. Будто прочитав его мысли, Винни шмыгнула носом.

– Я быстро. Просто надо очень. Одну на двоих давай, – сделав пару тяг, протянула курево ему. Еще никогда Хром так шустро не курил, но зато обоим сразу заметно полегчало, и дальше они шатались по тамбуру чуть бодрее. Следующие слова Винни сказала, уже пикая ключом их купе и даже не оборачиваясь. – Решил подкатить, что ли? Ну давай, по-быстрому. Если очень надо.

Хром вздохнул:

– Я похож на того, кому очень надо и по-быстрому?

– Черт, прости. – Винни выругалась, опустилась на нижнюю полку, поймала пальцами цепочку с кулоном и поднесла к губам.

Хром сел рядом. У него таких проблем никогда не было – люди всегда воспринимались одновременно и знакомыми, и чужими. Та девчонка, которой он дарил похожую цацку в школьные годы, сама о ней мечтала, тайком заглядывалась на Хрома – он всегда чувствовал затылком, – и это желание он просто взял и исполнил, хотя тоже был по-своему заинтересован. Он долго не мог понять, делает ли он что-то потому, что сам хочет, или потому, что от него этого ждут. Вот и сейчас, рядом с Винни, он протянул руку и обхватил ее за хрупкие плечи, снова испытав похожее ощущение.

– А что внутри?

– Чего? – хрипло отозвалась Винни откуда-то из глубин Хромовой олимпийки, в которую уткнулась носом.

– Ну, внутри кулона. Он же открывается.

– А… – Она пошевелилась, положила металлическое сердечко на ладонь и повернула на тусклый свет. – Там его волосики, моего сына. У меня ничего больше нет, только это. Я, наверное, всю жизнь буду искать…

– Не будешь, – твердо сказал Хром. Его вдруг кольнуло странное ощущение, одновременно горькое и сладкое, будто в жизни Винни совсем скоро начнется новый этап. Будто ей тоже надо сжечь воображаемый черный «гелик», только не в поле, а где-то внутри себя.

– А, ты же все знаешь. Ну вот объясни тогда. Правильно Шиза сказал? Я всю жизнь выбираю самых недоступных мужиков и сохну по ним. А главный из них обо мне даже не догадывается. Что я вообще существую.

Хром успокаивающе погладил ее по спине:

– Не обещаю, но… Чем смогу…

– Спасибо. Бес писал мне где-то в начале сентября о том, что нашел какой-то след. А Шиза… – она вздохнула. – Он просто мудила. Как раз мой формат. Красивый, без тормозов и мудила. Которому на всех и на все плевать…

– Ты хоть сама-то так считаешь? – хмыкнул Хром. Похоже, Винни была пьянее, чем ему изначально казалось. – Или это в тебе вискарь плачет? Командир ваш, конечно, сложный, но