дневнике. Полагаю, я должен стараться следить за тем, чтобы все было в порядке. Я был слишком склонен игнорировать то, что мне не нравится".¹²² Эрнест также был несколько разочарован, когда его не назначили членом правления Union Acceptances, и Гарри отказался от директорства в пользу своего отца. "Он был в восторге, а я был рад, что так все устроил", - записал Гарри.¹²³

Одновременно с деловыми обязательствами шла нескончаемая череда светских, которые Бриджит любила больше, чем Гарри. На этой неделе мне пришлось побывать на множестве вечеринок, большинство из которых показались мне очень скучными, - писал Гарри Ники. Мама, конечно, получила огромное удовольствие, но я от всего этого в очень плохом настроении". Он был послушным партийным активистом. В 1954 году он взялся агитировать за кандидатов от Объединенной партии перед провинциальными выборами в Натале. Недавно созданная Федеральная партия Союза (отпрыск партии "Факел") угрожала привлечь на свою сторону англоязычных избирателей ЮП, используя настроения сторонников Содружества и стремление к большей автономии провинций. Оппенгеймер метался между публичными собраниями в Питермарицбурге, Импендле ("на которых присутствовало всего три человека"), Булвере, Гленко, Бабананго, Нкуту ("с видимым удовлетворением выслушал 25 человек из числа верных [партии]") и Дурбане. Но это было утомительно. В Гленко он "устал, заскучал и произнес скучную речь".¹²⁷

Все это, по частному признанию Оппенгеймера, не могло не сказаться на его здоровье: "Ходил на причастие в церковь Святого Георгия. Моя жизнь сейчас слишком тороплива, и у меня есть плохая привычка уделять лишь половину своего внимания тому, что я делаю, потому что я в то же время думаю о том, что я собираюсь делать дальше. Я был обеспокоен, обнаружив, что даже в церкви я думаю подобным образом".¹²⁸ Через день он уже "твердо решил, что должен уйти из политики".¹²⁹ Оппенгеймер понимал, что рано или поздно придется сделать выбор между бизнесом и политикой; "сочетание просто не работает - и так я провожу дома не более 4 месяцев в году", - упрекал он себя.¹³⁰ А когда Оппенгеймер был в разъездах, иногда домашние драмы попадали в газеты, чтобы поразвлечь жаждущую сплетен публику. В декабре 1955 года, когда Оппенгеймер находился в поездке в Бельгийское Конго, грабители вломились в Литтл-Брентхерст и унесли большую часть коллекции драгоценностей Бриджит стоимостью 250 000 фунтов стерлингов.¹³¹ "Это очень огорчает", - записал Оппенгеймер в своем дневнике. "Боюсь, что это должно было вызвать самую нежелательную огласку".¹³² Для частного человека это было неприятно.

Джек Хиггерти, главный кнут ЮП, убедил Оппенгеймера не уходить со своего поста. Штраус убеждал Оппенгеймера остаться и говорил ему, что если ЮП вернется к власти, то ему будет "обеспечена важная должность" в кабинете министров.¹³³ Но, как оказалось, здоровье Эрнеста было нестабильным. Он перенес несколько приступов коронарной недостаточности. К середине десятилетия Гарри не мог рассчитывать на продолжение работы в парламенте после выборов 1958 года. У него были свои проблемы со здоровьем, в основном "зверская подагра", но когда Эрнесту исполнилось 75 лет, стало ясно, что ученичество Гарри в Anglo подходит к концу.¹³⁴ Доминион скоро будет его. Когда в январе 1956 года в возрасте 85 лет умер брат Эрнеста Луис, Гарри понял, что это означало "большой перелом".¹³⁵ И не потому, что Луис играл влиятельную роль в бизнесе или был сильным человеком - Гарри размышлял: "Любопытным образом, несмотря на свою пассивность, он [Луис]... оказал большое влияние на всю нашу жизнь", - а потому, что его смерть стала предвестником смены поколений.¹³⁶

Что касается третьего поколения, Мэри и Ники, то оно принесло свои собственные родительские обязанности и тревоги. Каждый понедельник утром, пока заседал парламент, Бриджет и Гарри улетали в Кейптаун и возвращались в Литтл-Брентхерст в пятницу вечером. Полет занимал около четырех часов, с остановками в Блумфонтейне и Бофорте-Уэсте, а летом, во время электрических бурь, он мог быть довольно утомительным. Сарел Тайги, хмурый, но доброжелательный член парламента от UP, передавал Бриджит портвейн или бренди, чтобы успокоить ее "желудок и нервы".¹³⁷ В январе, во время школьных каникул, дети оставались с Эрнестом и Иной в Блю Маунтинс в Муизенберге, а когда школа возобновлялась, Мэри и Ники оставались на попечении бабушки и дедушки в поместье в Брентхерсте. Конечно, когда они ходили в школу, мы видели их только по выходным, - откровенно признается Бриджет в своих мемуарах.¹³⁸ Она была заботливой хозяйкой. Когда в 1954 году Ники пришлось перенести экстренную операцию по удалению аппендицита, именно Гарри отвез его в дом престарелых "Принцесса" и читал ему сказки во время выздоровления. Не раз казалось, что роль Флоренс Найтингейл доставалась Гарри, а не Бриджет. В 1.30 ночи я услышал, как Мэри бегает по комнате, и обнаружил, что она очень несчастна из-за ушной боли. Я не отходил от нее до 4.30, пока она не уснула", - говорится в другой записи из дневника Гарри.¹³⁹ В более поздние годы, вспоминая эти эпизоды, Мэри Оппенгеймер слегка пошевелилась в своем кресле: "Интересно, где была моя мать во время всего этого", - размышляла она.¹⁴⁰

 

Мэри Оппенгеймер с родителями в Лондоне в начале 1950-х годов, по пути на свадьбу. (Библиотека Брентхерста)

По выходным Оппенгеймер был достаточно внимательным отцом, брал Ники пострелять морских свинок или наблюдал за Мэри на конных соревнованиях, но со временем оказалось, что практичнее отправить детей в школу-пансион в Англии. Мэри зачислили в Хитфилд в Аскоте, откуда она отправляла бодрые и забавные письма в Литтл-Брентхерст. "Нам здесь очень весело, я не делаю ни одной работы, но мне удалось стать лучшей в своей форме... Вчера пришли все старые девочки, мы прекрасно провели время, критикуя их одежду и т. д."¹⁴¹ Ники был сослан в Ладгроув в Уокингеме в более нежном возрасте девяти лет - за два месяца до своего десятого дня рождения. Для чувствительного мальчика это было суровое начало переходного возраста, и решение отправить Ники за границу (а не в Майклхаус в Наталь-Мидлендс, куда его первоначально отправили) вызвало у Гарри определенные мучения. Я надеюсь, что мы поступаем правильно", - размышлял Гарри, когда Ники уезжал в Англию вместе с Бриджет.¹⁴² На следующий день после того, как Ники поступил в школу, Гарри с тревогой написал "Дорогая Бриджет, я с тревогой жду твоего звонка, чтобы узнать, как прошел вчерашний день. Поступать в школу-пансион в первый раз очень тяжело, и, конечно, бедняжка Ники здорово испугалась, когда мы пошли обедать в Ладгроув."¹⁴³ В конце концов голова взяла верх над сердцем. Ведь