и уже в таком виде поступала в артерии для кровоснабжения «благородных органов»[25], – услышала Твила сквозь душераздирающий лязг оружия, волочащегося по полу, стук собственного сердца и взрыв смеха, сопровождаемый уже знакомым повизгиванием. Только теперь стало ясно, что Роза не кричит от боли или ужаса, как ей воображалось, а хихикает.

– Ну вы и шутник! – замахала Охра на сидящего спиной ко входу мастера, утирая слезы смеха. – И чего только не выдумаете!

– Это я вам еще про малый круг кровообращения не рассказал, – довольно заявил тот.

Наверное, она спит. Или умерла, едва войдя внутрь. В это легче было поверить, чем в представшую глазам картину: мастер шутит у камелька, Роза весело хохочет и трясет кудряшками – сейчас она прехорошенькая, – а Охра сняла фартук и потягивает мятный джин через тростинку.

Все трое обернулись на шум, и Твила успокоилась, окончательно уверившись, что спит: мастер оказался вовсе не мастер. То есть мужчина, вставший с кресла, был чем-то на него похож: такой же смуглый и темноволосый. Но выше, чем мастер Блэк, шире в плечах и уже в талии. Ну а еще у него было другое лицо.

– Твила? Валет? – раздалось из угла, и она едва не взвизгнула, обнаружив там на табуретке мастера Блэка.

Он подошел и встал рядом с первым, и она вконец смешалась.

– Так, значит, ты и есть Твила? – Незнакомец повернулся к хозяину дома. – Эшес, теперь я понимаю, почему ты не хочешь отсюда уезжать. Прекрасные девы готовы защищать тебя с оружием в руках.

Твила растерянно взглянула на Валета, который как раз поднимался, чертыхаясь и отряхивая порванные (в новых местах) чулки. Оказывается, он споткнулся о стоящие возле порога дорожные сапоги.

– Твила, может, ты уже опустишь мушкетон? – заметил мастер. – Мой кузен, конечно, еще та заноза, и я понимаю твое желание пристрелить его за отвратительное чувство юмора, но все же…

Он протянул руку, и Твила, спохватившись, с облегчением отдала ему грозное оружие.

– Так он ваш кузен? – глупо переспросила она.

Роза фыркнула.

– Гектор Хэлси, к вашим услугам, – мужчина сгреб ее руку и быстро чмокнул пахнущими бузинным вином губами в костяшки.

– Гектор был в наших краях и завернул проведать меня, – пояснил мастер.

– Завернул? – оскорбился тот. Сочный голос взлетел к потолку и стукнулся о балки. – Да я почти двое суток кружил на одном месте в поисках Бузинной Пустоши, начал уже думать, что все это чертов мираж! Если бы не Ланцет, я бы и сейчас расшаркивался на каком-нибудь постоялом дворе.

Пес, млеющий у очага бархатной тенью, подал голос в подтверждение.

В этот момент к ним присоединился Валет. Он расстроенно вертел в руках какой-то бронзовый крючок, отвалившийся от оружия.

– Не могу поверить! – пробормотал он. – Сделаны на заказ… других таких нет… я ведь даже ни разу ими не воспользовался! Теперь только выкинуть…

– Позвольте.

Не дожидаясь разрешения, гость забрал у него пистолет, повертел, ощупал, посмотрел на свет, по-особенному встряхнул, прижал ладонью, и деталь со звонким щелчком встала на место.

– Держите.

– Не может быть! – возопил совершенно счастливый Валет. – Вы его починили! Будь вы хорошенькой женщиной, я бы вас расцеловал, а, может, даже…

– Хорошо, что я не хорошенькая женщина, – прервал его благодетель.

– Нет, вы даже не представляете, какую реликвию спасли! Этих красавцев, – Валет забрал второй пистолет у мастера и эффектно крутанул сразу оба, – изготовили полтора века назад, по специальному заказу одного графа. Сорвиголова, надо сказать, был его сиятельство, отчаянный дуэлянт и отменный стрелок. Промахнулся всего однажды! Видите эту рукоятку? Она выложена зубами его неудачливых соперников, по зубу с каждого убитого. – Твила вгляделась в то, что прежде приняла за светлые камешки, и вытерла ладони о подол. – Он даже заключил пари, что их будет ровно сто.

– И как, выиграл?

– Разумеется! Правда, сотым оказался его собственный… видите, вот этот. Чудесно сохранился, несмотря на истекшие годы и пристрастие его сиятельства к марципану. Подводя итог, скажу, что моя признательность не знает границ! Но как вам это удалось?

– Гектор служил полевым хирургом, – пояснил мастер Блэк. – Там он всякого оружия навидался.

– Так говоришь, будто сам не служил, – заметил его кузен.

Мастер поморщился:

– И как после этого ты еще можешь пить бузинное вино?

– Я, знаешь ли, как и ты, не в ответе за мясников-коллег с их варварскими методами и с самого начала высказывался против обработки ран горячим бузинным маслом.

– Да-да, розовое масло в сочетании с яичным желтком и скипидаром куда как более действенное средство, – скептично заметил мастер.

– Вообще-то…

– Мастер Хэлси, мастер Блэк! – раздался мягкий укоризненный голос.

– Ох, прошу меня извинить, госпожа Охра, – спохватился гость и элегантным жестом пододвинул Твиле щербатый изъеденный жучками стул. – Я совсем забыл о манерах, а ты не напомнил, Эшес. Дамы ведь скучают.

Роза, на протяжении разговора изучавшая траекторию полета искр в очаге, снова оживилась:

– А расскажите еще про столичных дам, мастер Хэлси! Правду говорят, что они удаляют нижние ребра для тонкости талии? Вы-то сами им удаляли?

– Да что там ребра! – с готовностью отозвался тот. – Этот трюк еще с адамовых времен никого не удивляет. А как вам белладонна в глазные яблоки?

– Тс-с, Гектор, ты еще не знаешь, какой острый слух у сестер Крим, – округлил глаза мастер Блэк, и все рассмеялись. А потом снова расселись возле очага, и вечер продолжился.

Кузен мастера оказался прекрасным рассказчиком и умел виртуозно подогревать интерес слушателей. За годы хирургической практики у него скопился целый саквояж историй: смешных, жутких, нелепых, странных. Все это он рассказывал в лицах, используя для наглядности все, что попадалось под руку, и производя при этом немалый шум. Твила ахала и хихикала вместе с остальными, порой упуская саму историю, что было неудивительно: чем меньше вина оставалось в кружке рассказчика, тем больше незнакомых слов появлялось в его речи. Так что вскоре из-за всех этих аневризм, лигирований и атером ей начало казаться, что мастер Хэлси говорит на другом языке, понятном лишь мастеру Блэку (правда, Валет, в лице которого гость приобрел преданнейшего сторонника благодаря починке мушкетона, смеялся над каждой шуткой, похлопывая его по плечу). Но это было и неважно, дело ведь не в самих историях, а в атмосфере. Рассказы казались уже потому замечательными, что заставляли мастера Блэка шутить и смеяться. Он даже присовокупил пару-тройку своих историй. Твила радовалась, глядя на то, сколько удовольствия приносит ему встреча с кузеном.

Они так увлеклись, что угорь, забытый на рашпере[26], едва сам не выскочил из очага. Услышав шипение, Охра спохватилась, но мастер Блэк усадил