отдашь ее мне, – заверил его брат. – Известно ли тебе, что твои батыры неоднократно занимали у меня деньги на лошадей? Я хочу получить их немедленно. Они, похоже, и не думают возвращать долг.

Бледное лицо Тимура налилось кровью:

– Они занимали у тебя? Я об этом ничего не знал. – Он погладил бороду искалеченной рукой. Вероятно, друзья не хотели его беспокоить. – Хорошо, скажи, сколько они должны, и я рассчитаюсь с тобой.

Хищное выражение не сходило с лица Хусейна:

– Восемь тысяч драхм.

– Восемь тысяч драхм? Ты не ошибся? – Тимур в волнении теребил полу халата. – Это огромные деньги. Неужели они купили табун?

– Считай, что так, – твердо сказал родственник. – Ну, будешь платить их долги?

– Я всегда держу данное слово, – ответил Тамерлан и гордо вскинул голову. – В отличие от тебя, Хусейн. Подожди минуту, и я принесу тебе деньги.

Хусейн сверкнул на него глазами:

– И поторопись.

Тамерлан захромал в шатер, открыл нефритовую шкатулку, которую когда-то приобрел у одного купца почти за бесценок, и вытряс содержимое на маленький столик.

Он насчитал всего четыре тысячи драхм и, скривившись, словно от боли, бросил их в мешочек и вышел наружу. Хусейн стоял как ни в чем не бывало, глядя куда-то вдаль, в бескрайнюю степь.

– Извини, Хусейн, – Тимур протянул ему мешочек. – Здесь всего четыре тысячи, больше нет. Может быть, подождешь еще немного? Я соберу.

Родственник покачал головой:

– Спроси у своих батыров, сколько я ждал. Нет, дорогой, больше я ждать не намерен. – Он сделал паузу. – Говоришь, сейчас у тебя больше нет? Почему же нет? Можешь отдать мне жемчужину. Тогда я не возьму с тебя ни драхмы.

Тамерлан побледнел.

– Ее ты никогда не получишь.

– Тогда заплати деньги.

– Хорошо, – Тимур повернулся и зашагал к кибиткам, где находились женщины и дети.

Ульджай сидела в одной из них, разговаривая с сыном. В ее маленьких ушах поблескивали красивые серьги.

– Так случилось, что наши батыры задолжали твоему брату, – начал Тимур без предисловий. – Пришло время уплаты долга. У меня нет таких денег, какие он хочет. Прошу тебя, сними с себя драгоценности. Обещаю, я куплю тебе новые.

Ульджай, как всегда, продемонстрировала покорность и готовность помочь. Она быстро стащила с себя серьги, сняла кольца и протянула своему повелителю:

– Отдай это шакалу, который именуется моим братом. И пусть забудет к нам дорогу.

– Спасибо, Ульджай, – Тимур хотел приласкать ее, но у него не было времени.

Он пошел так быстро, как позволяла больная нога. Хусейн по-прежнему стоял у шатра, глядя на парившего в небе орла, выслеживавшего зазевавшихся сусликов.

– Вот, держи, – Тимур протянул ему драгоценности. – Здесь больше, чем ты просил.

Глаза Хусейна сузились. Он узнал серьги своей сестры, но ничего не сказал.

– Мы в расчете? – поинтересовался Тимур холодно и добавил: – Знаешь, Хусейн, мне жаль, что нашей дружбе, которой завидовали все, пришел конец. И согласись, не я разрушил наши отношения. Ты начал первым. Мне не хотелось бы, чтобы однажды мы сошлись на одной дороге, как враги.

Хусейн едва улыбнулся, лишь чуть раздвинул толстые губы.

– Что-то подсказывает мне, что мы еще встретимся. Ты ведь не уступишь просто так власть в Мавераннахре?

Тамерлан покачал головой:

– Как и ты.

– Тогда… –