Гутцманн, Франке и Тоишер также говорят о различной степени психологического усилия с предпочтением более легкой степени. Гутцманн, как и Куссмауль, различает периоды языкового развития и считает, что во время второго периода ребенок производит звуки, которые похожи на звуки родного языка:

«Естественно, – считает он, – что эти первые звуки находятся в первой и второй артикуляционной системах: губы и кончик языка – это те части, которые были подготовлены к артикуляции в результате сосания. Поэтому почти во всех языках имена пап и мам похожи. Очень часто одинаковы».

Таким образом, по Гутцманну, процесс сосания – это процесс, который является подготовкой наших первых слов «папа», «мама», «баба» и т. д. Ошибка Гутцманна в том, что он также принимает принцип последовательности согласно незначительному психологическому усилию. Против этого принципа возвышаются обоснованные размышления. Прейер, Селли, Рженичек и др. не признают эту закономерность. Рженичек говорит о легком занятии с языковыми инструментами. Наконец, Амент подтверждает, что в монологах бормотания используются самые трудные звуки «к», «г», «р» и т. п. за долгое время до того, когда ребенок скажет первое слово.

Ирэна Д. в возрасте 288 дней, например, бормотала «ррр» (бурно), «эррау» (в нос), «абррр» и подобное; Гертруда М., примерно 190 дней, – «абррр», «абру». Элизабет М., примерно 390 дней, – «роллеволлегогу» и т. п. Поэтому Амент282 заменяет старую теорию очередности, согласно незначительному психологическому усилию, своей теорией психологического предпочтения. Хотя ребенок уже в состоянии выговаривать самые трудные звуки, «к», «г», «р», он предпочитает заменять их губными, соответственно, зубными звуками; он предпочитает эти звуки, потому что они особенным образом поддерживались в процессе сосания во время их развития. В соответствии с этим теория Амента также является психологической. Абсолютно определенно психологическое предпочтение, по мнению Амента, играет большую роль в первых словах детей. К сожалению, здесь невозможно детально остановиться на интересной работе Ронже283, который рассматривает законы, согласно которым ребенок преобразует общепринятые слова языка; это значит, например, в главе «Ассимиляция»:

«Ha 15 месяце я предъявил на французском языке и попросил предъявить на немецком ряд слов, что позволило вывести следующие формулы.

Окклюзивный или носовой взрывной284 согласный в ударном285 слоге ассимилирует имплозивный согласный или согласный в любой позиции в безударном слоге. В заударном слоге Луи умеет произносить только недрожащий «r», который представляет собой своего рода звуковой резонанс, продолжающий заударный согласный «s»; этот неявный феномен, почти не имеющий отношения к согласным звукам, сохраняется.

В предударном слоге у меня только один пример имплозивного согласного «armband (ambam)», где «m», заменяющий «rm», произносится усилиями того же органа, что и взрывной «b» в ударном слоге. Последующая фонема совпадает по месту артикуляции с предыдущей, сохраняя при этом свой способ артикуляции.

Так, губной носовой согласный, следующий за окклюзивным зубным согласным, превращается в зубной носовой, напр. фр. dame > (dam > dan), окклюзивный зубной звонкий (=d), следующий за окклюзивным губным глухим (=р), превращается в окклюзивный губной звонкий (=b), напр., нем. Puder > (puds > pubs)»

Эти примеры показывают, что строгая закономерность сохраняется в детском преобразовании слов, которое на самом деле может объясняться психологическим предпочтением. Когда ребенок вместо «дам» говорит «дан», тогда облегчается задача, в то время когда из следующего согласного, находящегося в той же артикуляционной системе, образуют звук, зубной согласный. Абсолютно точно, что при первых словах детей предпочтение отдается губным и зубным звукам, потому что эти звуки особенным образом поддерживаются в процессе сосания во время его развития. Но при всей верности этой теории важные моменты остаются непонятными: откуда появляется то, что у детей всех народов можно обнаружить одинаковые, соответственно, похожие обозначения для отца и матери (папа и мама)? Откуда появилось то, что это первые слова детей, или, правильнее, что они таковыми считаются? Каким вообще образом происходит так, что звук, произнесенный ребенком, приобретает значение? Первые два вопроса еще не нашли решения, в области словообразования вообще нам известны многие теории, из которых, как мне кажется, наибольшего внимания заслуживают рефлекторная и ономатопоэтическая. Обе теории сходятся в том, что человек использует звуки, подслушанные у природы, которые он учится перенимать в определенном значении (значении слова).

Язык, согласно всем известным до сих пор теориям, не знает другой стадии, кроме той, что звук, заимствованный у природы, даже если рефлекторно возникший или бессмысленно повторяемый, как только становится словом, используется с намерением сообщить что-либо.

Теперь я хотела бы добавить к этой теории свое мнение о психологическом предпочтении. Хочу сразу предупредить, что в развитии языка я хотела бы различать три стадии: первую – аутистическую стадию, когда язык предопределен для себя самого; вторую – магическую, когда слово приобретает сверхзначение; третью – настоящую стадию социального, определенного для окружающих людей языка.

Эти три стадии соответствуют знаменитой последовательности развития принципа реальности по Фрейду; у Фрейда аутистическая и магическая стадии объединяются, это одна и та же стадия, при которой желание превосходит реальность, фантазия – действительность, где главенствует могущество мыслей. Давайте последуем одному шагу Фрейда в его наблюдениях за «Анимизмом, магией и могуществом мыслей»286:

«Нельзя предположить, – говорит Фрейд, – что люди добились создания их первой мировой системы из чистого спекулятивного любопытства. Потому, узнав об этом, мы не удивляемся, что вместе с анимистической системой что-то другое идет рука об руку, наставление, как следует поступать, чтобы стать людьми, животными и вещами соответственно».

(Это наставление, известное под названием стратегии анимизма, С. Райнах287 хочет назвать стратегией анимизма; я бы предпочла сравнить ее с техникой Юбера и Мосса288.)

Принцип магии основывается на сходстве произведенного действия с ожидаемым событием. Отсюда выбранное Фрэзером название «имитативная или гомеопатическая магия».

«Если я хочу, чтобы пошел дождь, мне нужно лишь сделать что-либо, что выглядит как дождь или напоминает о нем»289.

«Мотивы, которые подталкивают к занятиям магией, – это желания. Возможно, первобытный человек выражает слишком большое доверие силе своих желаний. Желание для ребенка – это точно такое же переживание, как для первобытного человека в его магическом действии».

«Для ребенка, находящегося в аналогичных психических условиях, но еще не дееспособного с точки зрения моторики, в другом месте мы бы представили гипотезу о том, что сначала он действительно удовлетворяет свои желания галлюцинаторно, в то время как он производит удовлетворяющую ситуацию посредством центробежного возбуждения своих органов чувств» (ср. Фрейд290: Т. III. – 1912. С. 2).

Верующий в магию подобен ребенку, для которого

«вещи отходят против их представлений, что связывается с последним, должно происходить с первым. Связи, возникающие между представлениями, также предполагаются между