С т а р и к. Через загс проходил?

А б и д д ж а н. Мы только собирались.

С т а р и к. Сначала пройди через загс, а после будем с тобой разговаривать.

Н а в р у з о в. Что же он один пойдет в загс?

С т а р и к (подумав). Верно. Я пойду спрошу ее. Если из ее собственных уст услышу то же самое, что из ваших, то приведу. А если не услышу, то и не ждите. (Уходит.)

Н а в р у з о в. Теперь успокоились?

А б и д д ж а н. Спасибо, товарищ капитан!

Н а в р у з о в. Ладно… Это хорошо, что вы взяли деньги у Кары. На данном этапе, как он говорит, так и нужно делать! Мы уже сейчас приставим человека следить за ним… Думаю, что все затеяно с ведома самого Сухсурова. Вы давно знаете Кары?

А б и д д ж а н. Никогда раньше не видел.

Н а в р у з о в. Ну если так, то мы эту крысу знаем получше вас! В сорок втором году дезертировал с военной службы и был осужден на десять лет; после отбытия наказания семь лет чем только не занимался: и спекуляцией, и знахарством, и мясником работал, мясо рубил! И коран наизусть читал. Теперь два года как устроился в мечети имамом.

А б и д д ж а н. Неплохое местечко себе подобрал!

Н а в р у з о в (задумчиво). Значит, они не знают, что Юсуф посажен только на пять суток?

А б и д д ж а н. Разве только на пять суток?

Н а в р у з о в. Завтра кончается срок, и мы обязаны его выпустить.

А б и д д ж а н. Тогда весь наш план рухнет: ведь Юсуф, как только выйдет, сразу пойдет к Сухсурову.

Н а в р у з о в. Верно, но приговор суда тоже нельзя нарушать. (Придя к какому-то решению, берет телефонную трубку.) Дежурный! Я капитан Наврузов! Пришлите сюда Юсуфа Зиямова! (Кладет трубку.) Хотя и освободим, но сделаем так, что он не пойдет к Сухсурову.

В дверь, стесняясь, входит  Ю с у ф. Все его лицо в синяках.

А б и д д ж а н. Салам!

Н а в р у з о в. Садитесь. Завтра выходите на свободу.

Ю с у ф. Лучше б мне умереть, чем в таком виде выходить на свободу! (Умоляюще.) Только не пишите ничего товарищу Сухсурову!

А б и д д ж а н. А что с вами случилось?

Ю с у ф. В бане заблудился.

А б и д д ж а н. Да, чего только с пьяных глаз не бывает!

Ю с у ф. Пошел за шайкой и попал в женское отделение! (Смеется.) Все голехонькие! (С горечью.) Так били меня шайками, что сознание потерял! Открываю глаза — лежу среди пьяных.

Н а в р у з о в. Да, в вытрезвителе. А куда же еще было нам девать человека, заблудившегося в женской бане?

Ю с у ф (Наврузову.) Пусть только Сухсуров ничего не знает. Пусть не пишут! (Абидджану.) Скажите им!

Н а в р у з о в. Мы-то можем пока не писать, но вы ведь сами не вытерпите: как выйдете, так и побежите прямо к Сухсурову.

Ю с у ф. Не пойду. Пока опять не стану на человека похож, буду лежать и говорить, что я болен.

А б и д д ж а н. Неужели вы так боитесь Сухсурова?

Ю с у ф. Я его не боюсь, но… Сейчас денег нет. А если я, после того, как подмочил себя в этой бане, не отнесу ему что-нибудь, он совсем с работы выгонит!

А б и д д ж а н (переглянувшись с Наврузовым). Значит… иногда даете ему?

Ю с у ф (искоса взглянув на Наврузова). До выхода нового закона давал…

Н а в р у з о в. Эх вы! Сухсуров честит вас последним мошенником и вором, а вы все еще заботитесь о его репутации!

Ю с у ф (возмущенно). Что? Он у меня все, что увидит, изо рта вырывает, и я же еще стал вором и мошенником! Он, который, даже если ангел придет за его душой, и с ангела взятку потребует! (Всхлипнув.) Все, что заработаю, — тащу ему, а сам с семьей только шкуру с овцы жую!

Н а в р у з о в. А вы не сгоряча все это говорите?

Ю с у ф. Мне горячиться поздно! Дайте бумаги — напишу!

Н а в р у з о в. Ладно… Скажите дежурному, чтобы он вам дал ручку и бумаги.

Ю с у ф. Пусть дает бумаги побольше! Если начну писать про все проделки Сухсурова, по толщине второй коран получится! (Выходит.)

Пауза.

А б и д д ж а н. Неужели так трудно поймать такого, в общем, наивного взяточника, как Сухсуров?

Н а в р у з о в. Эх, товарищ Ибрагимов, легче поймать двадцать прожженных воров, чем одного наивного взяточника. Разные рефлексы: обкраденный вором кричит: «Караул, держите вора!» А давший взятку молчит как могила! И если не закинете удочку да не подцепите, да не потянете как следует, то и не скажет ни слова! А иной простофиля пройдет мимо взяточника и не заметит. А другой — сам заметит, но уклонится от разоблачения: «Эх, по судам еще я не таскался!» А третий, словно собака, стоит рядом, слизывает масло, капающее ему в рот с локтей взяточника, да еще приговаривает: «Спасибо доброму человеку!» И взятку не взяткой зовет, а благодарностью!

А б и д д ж а н. Действительно, таких удобных условий ни у какого вора нет. Им есть чему позавидовать.

Входит  С т а р и к, за ним  Х о д ж а р.

С т а р и к. Заходи, доченька, заходи. Ты этого парня знаешь?

Х о д ж а р (плача). Абидджан-ака!

С т а р и к. Эх, доченька… (Абидджану.) Ничего, пусть поплачет…

Н а в р у з о в (чтобы отвлечь внимание Старика). Как вы себя чувствуете, отец?

С т а р и к. А вы?

Н а в р у з о в. Отец!

С т а р и к (не слушая его). Смотри, как плачет от радости.

Н а в р у з о в. Милый отец, слушайте, что я вам скажу… (Берет его за руку и пытается отвести в сторону.)

С т а р и к (не обращая на него внимания, растроганно). Почему девушки так красиво плачут, когда они плачут от радости? (Рассеянно садится на место Наврузова.)

Наврузов что-то шепчет ему на ухо.

Ладно, сам вижу, что уже не нужен им! (Снова подходит к Абидджану и Ходжар.) Только смотрите больше друг друга не теряйте! Прощайте!

А б и д д ж а н. Спасибо,