— Вы сейчас о каком нападении на шоссе? — уточнил у меня ничего не понимающий Тахир.

— Мы действительно встречали этого юношу в аэропорту, — пояснил я хозяину кафе и внимательно слушавшей нас ведьме. — Нас с Мироном попросил об этом один уважаемый человек, давний знакомый Ивана Максимовича. Думаю, что он ничего не знал о французских спецслужбах, а просто опасался за жизнь молодого человека, который не имеет никакого представления о потустороннем мире и московских реалиях. По дороге из аэропорта на нашу машину напали те самые волкодлаки, меня немного поцарапали, а наш друг с Мироном вообще оказался в госпитале с несколькими пулевыми ранениями.

— А в меня из гранатомёта стреляли, — пожаловался Мирон. — Чудом жив остался. А теперь вот выясняется, что всё из-за этого засранца!

— Я не знаю, кто стрелял в вас! — ещё жалобнее взвизгнул французик. — Меня там не было, а мои… мои… мои кураторы сказали, что не имеют к произошедшему никакого отношения. Они спасали меня, потому что сначала решили, что я их обманываю, а потом поняли, что меня похитили.

— Ещё чуть-чуть и я заплачу, — рыкнул Мирон. — Тебя послушать, так ты вообще белый и пушистый.

— Не ори на него! — внезапно вступился за француза Павлов. — Никто не знает, как правильно вести себя в подобной ситуации. Это сейчас ты герой, а теперь представь, если бы твоей матери угрожали.

— Да что ты говоришь! — съязвил в ответ Мирон. — Хочешь защищать его? На, забирай! Чтоб ты понимал правильно, он сам предложил нам работу и всю дорогу прикидывался доброй овечкой. Даже словом не обмолвился про какие-то угрозы или о том, что у нас на хвосте сидят его приятели с волосатыми мордами. Будь он такой благородный, так мог бы не тащить нас за собой в этот город!

— Он просто не знал, как поступить правильно, — негромко, но отчётливо сказал Тахир. — И положился на волю судьбы, надеясь, что она сама подскажет выход из ситуации. Он увидел в вас силу и просто понадеялся на то, что этой силы хватит для его спасения.

— Всегда поражалась твоей доброте, Тахир, — покачала головой Мария. — Я надеюсь, ты не забыл, что это именно его приятели убили твоего сына?

— Я не знал об этом! — забился в руках у Мирона Еремеев. — Уважаемый Тахир! Поверьте мне! Я не знал, что вашего сына убьют! Просто все подумали, что у него может быть Золотое Перо. Мне обещали, что с ним просто поговорят. Наверное, что-то просто пошло не по плану!

— Твои шакалы всего навсего опоздали, — грустно улыбнулся Тахир. — А мой сын не продал им собственного отца. У него действительно было с собой Золотое Перо, и он оставил его у меня.

Вот теперь моя челюсть отвисла. Наверное, надо было что-то сказать, но в то же время, сказать хотелось одновременно сразу и очень много.

— О как! — Мирон, как обычно, сориентировался быстрее меня. — А мы его ищем.

И было что-то настолько наивное и трогательное в его восклицании, что все находящиеся в кафе непроизвольно начали улыбаться и даже смеяться.

— Кто бы сомневался, — сквозь смех прокомментировал Павлов. — Дураку понятно, что вы в Белёв с этим французиком не просто так приехали. Вот только теперь оно у Тахира, и вы его не получите!

— Ну не надо уж так категорично, — ведьма продолжала смеяться, но глаза её смотрели серьёзно и проницательно. — Перо можно выгодно продать. Вещь-то непростая будет.

— Я пока ещё ничего не решил, — негромко ответил всем и сразу хозяин кафе. — Но как по мне, лучше его уничтожить, чем отдать приятелям этого юноши.

— Мне кажется, что главное в этом вопросе просто не торопиться, — наконец справился и я с эмоциями. — Я не знаю всех особенностей самого Пера, но с его помощью можно получить доступ к хранилищу семьи Еремеевых. Вряд ли я ошибусь, но мне кажется, что основная ценность содержится именно там.

— Молодой ты ещё, — вновь улыбнулась ведьма. — Не умеешь довольствоваться малым. Захоронка Еремеевых — это кусок, который не всем прожевать под силу. Да и не попадёшь ты туда просто так. Думаешь, никто до тебя не пытался? Только я этих охотников пару десятков видела, а уж сколько всего их тайна заветная сгубила, так и не посчитать, наверное.

— Как же тогда эти иноземцы планировали на хранилище лапу наложить? — поинтересовался Павлов. — Туда ж не просто попасть надо, но и вывести как-то.

— Про вывоз мне неведомо, — пожала плечами Мария, — а про попасть, так это опять-таки у молодого человека спросить надо. Наверняка дедушка в детстве интересную сказочку рассказал.

Мы все разом, не сговариваясь, посмотрели на Жана, но француз молчал и похоже даже не думал делиться семейными тайнами.

— Говори! — встряхнул его Мирон. — Ты знаешь, где находится хранилище?

— Знаю, — выдохнул французик, с опаской косясь на пудовые кулаки Мирона. — Вернее, примерно представляю, но никогда там не был.

— Ещё бы, — заулыбалась Мария. — Ты первый раз в городе, как ты там мог раньше побывать. И что же это за место?

— Стоп, стоп, стоп! — опять подал голос Павлов. — Уважаемая, а чего это вы здесь распоряжаться начали? По-моему, Пера у вас нет, да и к семье Еремеевых вы никакого отношения не имеете. С чего вдруг такое активное участие в чужих делах?

— Ну, во-первых, не такие уж они и чужие, — даже не подумала смутиться ведьма. — А, во-вторых, мне показалось, что мы все плывём в одной лодке. И раз уж у нас в городе чуть ли не война началась, то надо и на хранилище посмотреть, чтобы не получилось так, что его всё-таки вывезут из города без нашего ведома.

— Тахир, ты что позволишь ей вот так тобою командовать? — продолжал возмущаться дознаватель, но хозяин кафе молчал и никак не показывал своего отношения к происходящему.

— Вообще-то, я тоже не очень понимаю связь между волкодлаками, про которых вы говорили, и наследством Еремеева, — подал голос Мирон. — Там, конечно, наверняка найдётся много интересных вещей, с которыми вы бы хотели познакомиться. Но это не значит, что вас стоит к ним допускать.

— Ваше мнение в этой дискуссии вообще последнее, — огрызнулась ведьма. Ей явно не понравилось вмешательство Мирона и Павлова. — Ты пришлый, а значит, тем более, никакого права не имеешь на наследство Еремеева. Оно здесь. В нашей земле лежит, а значит и нам решать, кому какая часть достанется.

— Вообще-то, Иван Максимович отписал всё своё имущество внуку, — вставил и я свои веские пять копеек. — Допускаю,