расы, Шляйфмен заслужил не одно пожизненное.

— Если все так плохо, почему он постоянно переизбирается на новый срок? — наконец-то речь вернулась к Войцеху, и он мог говорить, как раньше.

— Это отдельная и долгая история. Например, знаешь ли ты, что в предыдущем правительстве, как ни странно, две трети состава оказались бурлаками?

Войцех помотал головой — в истории подробно изучались достижения текущего правительства. Что касается предшествующего, то там и проблемы были другие — катаклизмы, перерасселение и объединение государств, оно застало эру ахно-энергии в самом начале, буквально несколько лет, где уж там до персоналий… А потом у руля встал Шляйфмен.

— Как думаешь — почему? — спросил Павлыч.

— Потому что много было русских в правительстве?

— Верно. Русские за тот небольшой период, что отработало первое правительство Объединенного государства, стало стержнем и задало курс. И курс этот со временем учел бы интересы всех сторон: и ахногенов, и бурлаков, и промышленников, и торговцев, и коммунальщиков, и строителей, сумел бы балансировать, понимаешь? Но шайка Шляйфмена за каких-то пять-семь лет практически выдавила русских бурлаков из правительства, на всех ключевых постах сидят его люди. И в результате мы имеем то, что имеем. Будет время и желание я введу тебя в курс некоторых дел, которые мы смогли расследовать, где улики против его прихлебателей неопровержимые. Но сам он, черт! Очень осторожен! Всегда действует чужими руками. Часто эти руки даже и не подозревают, чьим орудием являются. Не представляешь какого труда стоило нам изменить статус-кво. Чтобы посадить в правительстве своих людей — ушли годы.

Войцех не верил. Просто не мог поверить. Не хотел. За последние три дня его мир рухнул. Все, во что он знал, к чему стремился, все в одночасье обесценилось и превратилось в одно сплошное вранье. Он закрыл ладонями глаза, а потом сжал руками голову в попытках удержать разрушение. А что он? Какая его роль во всем этом хаосе? Он-то всегда хотел стоять на страже Закона, нести верную службу и ловить преступников. А как теперь судить Клариссу и Гошу? Нарушение Закона есть, но, если по справедливости, то судить их нельзя.

— И что, — спросил он, — служба внутренней безопасности подготовила государственный переворот? С вашим участием?

— Ты сделал почти верные выводы, — кивнул Павлыч. — У нас достаточно материала, чтобы выдвинуть вотум недоверия. И на предстоящем заседании, которое начнется через три с половиной часа, правда планомерно будет раскрываться перед членами правительства, с предъявлением доказательств. Прямых немного, но достаточно, чтобы пошатнуть его. Как видишь, все в рамках закона, без насилия.

— Но тогда, действительно, зачем ждать?

— Затем, что если мой агент и твои дамы нашли что-то еще, что могло бы помочь, то надо это использовать. У нас масса косвенных улик, и почти нет прямых. И те, при умелых адвокатах можно обыграть. Тогда Шляйфмену удастся избежать наказания, а может и остаться при власти. Это умный и хитрый противник.

— А что в таком случае зависит от меня? Вы сказали, что большей мере зависит от меня, сможете ли вы им помочь.

— Кто-то из них сварил зелье — средство для перемещения. Может, профессор, может старуха каким-то образом, а может — совместный продукт. Не важно. И привязал его ко времени. Не могу сказать, насколько это правильно — надо знать, что за зелье. Но привязка всегда тащит за собой осложнения. Пока все идет хорошо, то нет и проблем. Но как только выпадает какой-то элемент, в данном случае — обесточивание могуто-камня, вся цепочка рушится. Действие зелья конечно, и чем дольше они остаются там после того, как привязанное время вышло, тем больше вероятность, что они застрянут в прошлом, или где-то в межвременье.

— И что делать?

— Спасать. Что же еще.

Глава 19. Отто Рудольфович Кауфман

Кто-то бормотал себе под нос, но Клара не могла разобрать слов. Она прислушалась, не открывая глаз, и принюхалась. Резко пахло какими-то техническими запахами, как от Иннокентия, только сильней. Где это они? Она открыла глаза.

Гоша и Иннокентий сидели в креслах с засаленной обивкой и будто бы спали. Себя она тоже обнаружила в кресле, которое стояло на возвышении и напоминало трон.

Она поискала глазами того, кто бормотал. Это был молодой человек, невысокого роста, худощавый и довольно сутулый. Давно нестриженые волосы торчали неопрятными сальными вихрами, а лицо покрывала рыжеватая худосочная бороденка. Поверх несвежей рубашки и брюк, которые были ему велики размера на два и стянуты ремнем, он надел клеенчатый фартук, замызганный грязью. Весь он был какой-то невзрачный, как постаревшая моль. Шепча себе под нос, иногда резко произнося слова вслух, он бегал от одного металлического шкафа к другому, что-то подкручивал и настраивал. Клара снова прислушалась и уловила: “остаточное… я им докажу… узнают еще… ахногены они… я покажу вам настоящего ахногена”.

Металлические шкафы с облупившейся синей краской, а где-то уже ржавые, с множеством маленьких круглых отверстий лишь отдаленно напоминали мебель, с моргающими лампочками, с кнопками и рычажками, с маленькими круглыми окошками и циферблатами, в которых истерично, под стать молодому человеку, дергались стрелки. Клара впервые видела нечто подобное. Этими шкафами было заставлено почти все помещение, в котором они оказались — длинный ангар, с бетонными стенами, теряющимися в сумеречном свете, которое давали узкие окна под высоким потолком. “Похоже на один из цехов, которые мы с Гошей взламывали” — подумала Клара. И лишь одна лампочка скупо освещала место, в котором они сидели.

«Мы вернулись или нет?»

Клара попыталась встать, но обнаружила, что ее руки и ноги пристегнуты к креслу мягкими и прочными ремешками, и тогда страх запоздало пробрался под сердце и куда-то в горло. Ей пришлось прокашляться, чтобы голос звучал естественно. Молодой человек подскочил и развернулся к ней лицом.

— Э… Простите! — сказала она. — А могу я узнать, куда и как мы сюда попали?

— О… Фрау…

— Кларисса фон Райхенбах, — представилась она. — А вас?

— Отто Кауфман, к вашим услугам, — ответил он и церемонно наклонил голову в качестве приветствия.

“Кауфман? Опять?!.. Впрочем, он любезен, — подумала Клара, — может, не все так плохо. Судя по его возрасту, мы по-прежнему в прошлом. Только вот в чьем теперь? И какой год?».

— Так, и где же мы, герр Кауфман? — Клара на всякий случай хлопнула ресницами и мило улыбнулась.

— О! Вы изволили появиться здесь, в моей берлоге, неожиданно для меня самого, — он развел руками. — А это, — он кивнул на руки Клары, — для вашей же безопасности, потому что спали вы достаточно беспокойно. Однако под ремешками Клара