Но в тот же миг могуто-камень погас и начал стремительно остывать. Часы тянули из нее силы. Им нужна была такая мощь, которую Клара оказалась не способна дать им. Ее мысленному взору открылся сосуд, который необходимо было заполнить бурлящей золотой энергией ахно-волн. Клара видела свои запасы и понимала, что их катастрофически не хватает. Был ли причиной этому профессор Кравцов, который истощил запас могуто-камня, или ее собственное, вышедшее за границы колдовство, уже не важно. Важно теперь стало то, что времени до возврата оставались считанные минуты, а магический заряд вышел в ноль. И теперь только время могло их спасти, время на зарядку могуто-камня.

«Помните! — внезапно вспомнила Клара нить, которую кинул профессор перед перемещением. — Помните, что время ваш друг и союзник, если знать, как с ним обращаться».

Время! Ей нужно время! Клара смотрела на секундную стрелку часов, неумолимо приближающуюся к моменту невозврата. Если сила могуто-камня не хватит — а ее не хватит, — то они застрянут здесь навсегда! Как остановить время? Как?!

Гоша, наблюдающая за секундной стрелкой с неменьшим напряжением, чем Клара, внезапно сказала:

— А когда-то мы думали, что им можно управлять, помнишь?

Управлять… Управлять!

Клара лихорадочно надавила пальцем на крошечную кнопочку, и стекло, защищающее циферблат, издав короткий мелодичный звук, медленно открылось. Три стрелки, неумолимо движущиеся вперед, стали теперь доступны!

Сколько надо ей времени, чтобы наполнить сосуд? Час, два, три? Ахно-энергия, ей нужна магия, как можно больше! Три, наверное, достаточно! Дольше оставаться опасно. Она не знала почему, но чувствовала.

Клара перевела стрелки на три часа назад и захлопнула крышку.

Мир завертелся.

Она едва успела схватить Гошу за руку, а слесаря они поймали вместе, несясь куда-то в туманную мглу. Ну как поймали. Иннокентий выплыл из марева, а они вцепились в него, конечно, уже намертво.

Их тела переплелись в затягивающем вихре, как переплетается узор калейдоскопа. И когда Клара потеряла над происходящим контроль, что-то вспыхнуло, и их разметало в разные стороны.

[1] Somnus (лат.) — Спать.

[2] Surgit (лат.) — Проснись

Глава 18. Вскрытие тайного

Уже второй час Войцех изнывал в кабинете Павлыча от вынужденного бездействия. Ему хотелось куда-то бежать и что-то делать. Беспокойство за своих протеже разошлось в навязчивую паранойю — казалось, не будь его на месте — с ними, с Гошей, поступят по-скотски, причинят вред. Он не мог допустить, чтобы кто-то другой провел допросы. Эти дуралеи обязательно упустят самое важное — мотив. Гоша вынуждена была пойти на преступления, и Клара тоже. Так устроена система, и система должна… непременно должна! учесть собственное несовершенство и не наказывать их по всей строгости.

Вдруг, белый шар на столе Павлыча, который Войцех принял за настольный светильник, ожил, засветился голубым, прокашлялся и произнес неизвестным голосом:

— Ну что, Медведев, есть новости?

Павлыч поморщился и кинул быстрый взгляд на Войцеха, прижал палец к губам, призывая соблюдать тишину. А сам ответил:

— Нет, товарищ комиссар. Жду.

“Комиссар? — удивился Войцех. — Он сказал “комиссар”?!” Комиссарами могли называть только одних людей на этом свете — службу собственной безопасности при Совете Объединенного государства.

— Медведев, ты уверен, что нужно ждать?

— Уверен, — твердо сказал Павлыч. — Пока мой агент не выйдет на связь, начинать операцию преждевременно. Кроме того, с ним гражданские.

— А чем твой агент может помочь или помешать? Он там, а мы здесь. У нас все готово.

— Они в прошлом, Чистяков! Черт знает, что они там могут натворить! И как это отзеркалит здесь, — раздраженно ответил Медведев, и Войцех внезапно увидел, а скорее почувствовал, в каком напряжении сейчас Павлыч. — Успеешь еще звездочки заработать.

Шар помолчал, но Войцех слышал, что Чистяков на том конце все еще на связи. Такого способа общения не было даже у его шефа. Это что — голодное око-переросток? Генетически выведенный гибрид-мутант? И о чем это они?

— Хочешь сорвать операцию? — зло, сквозь зубы произнес Чистяков. — Столько лет работы и… коту под хвост?

— До начала еще пять часов… Успокойся, Андрей. Как только поступят новые данные, я свяжусь с тобой.

Шар погас. Войцех так и не понял — то ли Чистяков на том конце отключился, то ли Павлыч сам прервал разговор.

Павлыч в задумчивости барабанил пальцами по столу. А в это время фамилия Чистяков вертелась в голове Войцеха волчком, вот-вот готовая выпрыгнуть, как черт из табакерки, кем-то узнаваемым.

Внезапно, шар покраснел и стал мяться, будто резиновый. Послышался треск и сквозь него обрывки слов, которые Войцех поначалу не мог разобрать.

«… лять…чайка… чайка… яконький… здарность», — и вдруг совершенно отчетливо: «Шляйфмен»

Войцех напрягся. Председатель правительства? Он взглянул на Павлыча. Тот сосредоточено писал, прислушиваясь к треску.

«… фессор… трое… глушак… здец… буждения… помойная… паяльнич… вдушумать»

Брови у Павлыча ходили ходуном, он писал так, что перо изгибалось.

— Это что — шифровка? — спросил Войцех.

Но Павлыч кинул на него грозных взгляд и тихо сказал: «Помолчи!»

Войцех почувствовал, как руки и ноги наливаются свинцом. Он попытался ими пошевелить, но не смог. Но страшней всего — язык. Он быстро распухал во рту так, что спустя несколько секунд, Войцех не мог не то, что говорить или мычать, но трудно было даже дышать. Он закрыл глаза и замер от страха, и вскоре почувствовал, что если сидеть и не шевелиться, то нигде ничего не болит. «Это Павлыч меня так? — думал он. — Но как? Что это? Колдовство?» А потом вспомнил непроницаемое лицо Верочки и чашку кофе. Объяснив свое состояние коварством секретарши, он вернулся к прослушиванию треска и обрывков слов.

«… гипноз… Гоша… обесточен… стартуем…»

Воцарилась тишина. Войцех открыл глаза. Некоторое время Павлыч еще смотрел на шар, но тот снова стал похож на светильник и молчал.

Павлыч ласково провел по нему рукой, и он засветился голубым.

— Они нарыли что-то на фигуранта. Операцию придется отменить… пока. Дождемся, когда они вернутся. Но там проблема.

— Какая еще проблема, Медведев? — недовольно спросил Чистяков.

— Они на одном могуто-камне, который разряжен. Нет энергии на возвращение. А этот… профессор… привязался ко времени. В-общем, могут возникнуть осложнения.

— У тебя там еще и профессор? Медведев, ты спятил — науку приплетать! Ты представляешь, что будет, если хоть один ахно-бит информации просочится в научные круги? Нас порвут!

Медведев неслышно выругался.

— Профессор не помеха. Он… местный. Из того времени.

— Медведев, ты по лезвию ножа ходишь. Молись, чтобы не споткнуться… Сообщи, когда будут новости.

Шар снова замер и стал светильником. Павлыч откинулся на