— Мой народ сказал мне, чтобы я шел за помощью. Туда, где живет много людей.

— Ты вспомнил, Ури! — пораженно прошептала Виана. — Значит, ты покинул своих, потому что должен был выполнить задание. Но что случилось в лесу? Неужели на тебя напали дикари и бросили в реку голым и без сознания? Но ведь дикари не заходят в лес так глубоко.

— Они пришли с другой стороны, — пояснил Ури, — с того места, где живут.

— С севера? Дремучий Лес простирается за Белые Горы, до варварских степей? По-твоему, они нашли дорогу оттуда до места, откуда ты пришел, и где находится родник вечной молодости… или что ты там используешь для лечения людей?

Виана говорила так быстро, что Ури едва ее понимал и не мог ответить, но девушка не нуждалась в лишних подтверждениях — все и так сходилось.

— Нужно рассказать об этом Волку, — решила Виана, и, не теряя времени, помчалась разыскивать его, ни разу не остановившись, чтобы посмотреть, пошел ли Ури за ней.

Она нашла учителя на другом конце лагеря. Он готовился идти на охоту и собирал вещи возле своей лачуги.

— Волк, мне нужно с тобой поговорить, — задыхаясь от быстрого бега, заявила Виана.

— Мне тоже, — едва взглянув на девушку, ледяным тоном ответил тот, мигом охладив ее пыл. — Пойдем вместе, если хочешь.

Виана молча пошла за ним. Волк тоже не произнес ни слова, пока они не добрались до места — холма на опушке леса с видом на Кампоэспино, пробуждавшееся под солнечными лучами занимающегося дня. С вершины холма замок Торреспино, находившийся на дне долины, походил на мрачного надсмотрщика, следящего за судьбами всех жителей деревни.

Сидя на траве оба молча смотрели на раскинувшуюся перед их глазами картину.

— Хочешь узнать, как я потерял ухо? — неожиданно спросил Волк.

— Конечно. Наверняка это очень интересно, но твоя история может подождать. — Виане не терпелось сообщить новость. — Послушай, я узнала кое-что…

— Речь о том, как я потерял свое ухо на самом деле, — оборвал девушку Волк.

— Серьезно? — Виана в упор посмотрела на учителя. — Ты не станешь рассказывать мне очередную сказку?

— Это не сказки, — рассердился Волк. — Все, что я тебе рассказывал, не выдумки, когда-то это случилось со мной в жизни, просто тогда я не терял ухо. Да, моя жизнь была очень интересной, — Волк горько усмехнулся, — и все эти забавные истории — ерунда; они не оставили в ней след. А тут совсем другое дело. Я держал это втайне, хотя с тех пор остался шрам, и его не скроешь.

— А почему ты хочешь рассказать это мне? — спросила Виана, почти не дыша.

Волк долго смотрел на нее, и в его взгляде сквозили разочарование и боль, заставившие девушку содрогнуться.

— Потому что, возможно, тогда ты поймешь, почему я хочу просить тебя покинуть лагерь и держаться подальше от повстанчества.

— О чем ты? — Виана похолодела. — Ты не можешь говорить это всерьез.

— Я серьезен как никогда. Я много раз предупреждал тебя, но так и не смог образумить, и теперь славная, невинная девушка погибла из-за того, что ты не можешь перестать поступать по-своему, ни с кем не посоветовавшись.

Слова Волка глубоко ранили Виану, но она ничего не сказала, отлично зная, что он прав.

— Ты можешь подвергнуть опасности отряд, а я не хочу рисковать людьми и намеченными делами, — продолжил Волк. — Я был очень терпелив с тобой, старался защитить от дикарей, но с меня довольно. С этой минуты ты пойдешь своим путем, а я своим. И твой отец, где бы он ни был, не сможет отрицать, что я сделал все возможное, чтобы выполнить данное ему обещание.

Виана хотела многое сказать Волку, но последние слова учителя заставили ее молчать.

— На поле битвы я поклялся твоему отцу, что позабочусь о тебе, если с ним что-нибудь случится, — вполголоса сказал тот, — а потом я потерял его из вида, позже меня ранили, и к тому времени как я вернулся в Рокагрис, ты уже была замужем за Олдаром и, по слухам, ждала ребенка. На мой взгляд, это было не лучшее время для спасения, но на всякий случай я поселился поблизости от Торреспино, чтобы вытащить тебя из замка, как только ты произведешь на свет маленького бастарда. Меня поразило, что ты сумела удрать оттуда до того, как мне представилась возможность спасти тебя. Я понял, что, вопреки внешности, в тебе течет кровь герцогов де Рокагрис. Ты достойная наследница отца, Виана, но тебе не хватает его мудрости и, прежде всего, благоразумия.

Глаза девушки наполнились слезами, отчасти из-за выволочки, полученной от Волка, но больше всего из-за нахлынувших воспоминаний.

— Ты знал моего отца? — тихо спросила она.

— Да, мы крепко дружили, — подтвердил Волк. — Твой отец, я и король Радис, в ту пору бывший красивым, храбрым и безрассудным принцем. Мы были неразлучны.

Виана вспомнила, как грубо король Радис обошелся с Волком в день последнего праздника солнцестояния, и открыла рот, чтобы что-то сказать, но в последнюю минуту решила попридержать язык за зубами.

Волк все понял и без слов.

— Те времена были совсем другими, — с горечью промолвил он и невесело улыбнулся. — Мы бились в сотне сражений, пережили первое вторжение дикарей, но женщина оказалась сильнее нас.

Виана жадно ловила каждое слово Волка, подспудно догадавшись, что сейчас он станет рассказывать то, что хотел.

— Безусловно, во всей Нортии не было девушки красивее, чем она, а на мой взгляд, и в южных королевствах соперниц ей не было. Мы познакомились, когда она ехала через мои владения в замок дяди, короля Ридеада, и я ее сопровождал. Я влюбился в нее как дурак, но судьба распорядилась иначе: с детства в нее также был влюблен ее кузен, принц Радис. Я забыл сказать, что эту девушку звали Нивия де Бельросаль.

Виана тихо охнула. Она начинала понимать, к чему ведет история, которую рассказывал ей Волк: Нивией звали последнюю королеву Нортии, мать Бериака и Элима, женщину, воспротивившуюся воле короля Арака и лишившую себя жизни вместо того, чтобы послушно стать его женой.

— Придворные приличия, которым обучали девушек, не позволяли ей выказывать предпочтение кому-либо из нас, — продолжал Волк, — но я всегда считал, что у меня есть шанс. От ревности я сошел с ума и вызвал Радиса на смертельный поединок за любовь прекрасной Нивии. Как мастер ратного дела в Нормоне я обучил Радиса почти всему, что знал сам, но все же у меня было преимущество. Радис