Шрифт:
Закладка:
Иван Никитин. Литография А. Мюнстера с фотографии А. Деньера. 1860-е годы[182]
Наконец, ещё одна линия, испытавшая влияние Некрасова, а отчасти развивавшаяся и независимо от него, – крестьянская поэзия. В первую очередь тут нужно назвать Ивана Никитина (1824–1861) – воронежский поэт-самоучка, получивший неоконченное духовное образование, он начинал с подражаний Алексею Кольцову: «Посмотрю на юг – / Нивы зрелые, / Что камыш густой, / Тихо движутся; / Мурава лугов / Ковром стелется, / Виноград в садах / Наливается. ‹…› / Уж и есть за что, / Русь могучая, / Полюбить тебя, / Назвать матерью…» («Русь», 1851). В более поздних вещах Никитин находит самостоятельный голос. Лексика этих стихотворений, обычно довольно длинных, проста, ориентирована на разговорную крестьянскую речь («Жена ямщика») или на идиллическое описание природы, как в одном из самых известных никитинских стихотворений – «Утре» (1855):
Звёзды меркнут и гаснут. В огне облака.
Белый пар по лугам расстилается.
По зеркальной воде, по кудрям лозняка
От зари алый свет разливается.
Дремлет чуткий камыш. Тишь – безлюдье вокруг.
Чуть приметна тропинка росистая.
Куст заденешь плечом – на лицо тебе вдруг
С листьев брызнет роса серебристая.
Потянул ветерок, воду морщит-рябит.
Пронеслись утки с шумом и скрылися.
Далеко-далеко колокольчик звенит.
Рыбаки в шалаше пробудилися,
Сняли сети с шестов, вёсла к лодкам несут…
А восток всё горит-разгорается.
Птички солнышка ждут, птички песни поют,
И стоит себе лес, улыбается.
Вот и солнце встаёт, из-за пашен блестит,
За морями ночлег свой покинуло,
На поля, на луга, на макушки ракит
Золотыми потоками хлынуло.
Едет пахарь с сохой, едет – песню поёт;
По плечу молодцу всё тяжёлое…
Не боли ты, душа! отдохни от забот!
Здравствуй, солнце да утро весёлое!
Несколько стихотворений Никитина стали по-настоящему хрестоматийными: «Ехал из ярмарки ухарь-купец…», «Вырыта заступом яма глубокая…»; видоизменённый «Ухарь-купец» стал народной песней. Ещё один поэт, продолживший никитинско-некрасовскую «крестьянскую линию», – Иван Суриков (1841–1880). Его стихотворения тоже ушли в народ: «Сиротой я росла…», «Дубинушка», «Что шумишь, качаясь…», «В степи» (оно превратилось в песню «Степь да степь кругом…») – и «Детство», самое, наверное, известное и самое трогательное стихотворение Сурикова:
Вот моя деревня;
Вот мой дом родной;
Вот качусь я в санках
По горе крутой;
Вот свернулись санки
И я нá бок – хлоп!
Кубарем качуся
Под гору, в сугроб.
‹…›
И начну у бабки
Сказки я просить;
И начнёт мне бабка
Сказку говорить:
Как Иван-царевич
Птицу-жар поймал,
Как ему невесту
Серый волк достал.
Слушаю я сказку –
Сердце так и мрёт;
А в трубе сердито
Ветер злой поёт.
Я прижмусь к старушке…
Тихо речь журчит,
И глаза мне крепко
Сладкий сон смежит.
И во сне мне снятся
Чудные края.
И Иван-царевич –
Это будто я.
‹…›
Весело текли вы,
Детские года!
Вас не омрачали
Горе и беда.
Такая чистая эмоция и такое описание счастливого детства – редкость в русской поэзии этого времени.
С Суриковым и другими последователями Некрасова мы ещё встретимся в следующей лекции – рассказе о последних десятилетиях XIX века, которые большинство исследователей и критиков признаёт периодом упадка русской поэзии.
Поэзия непоэтической эпохи
Последняя треть XIX века – эпоха, которую считают временем наибольшего кризиса для русской поэзии. Трефолев, Надсон, Апухтин, Лохвицкая, первые опыты символистов – в самом ли деле поэты 1870–90-х годов не могли предложить ничего достойного, что могло бы встать наравне с вершинами лирики прошлого?
ТЕКСТ: ВАЛЕРИЙ ШУБИНСКИЙ
В 1860-е годы началось (и продолжалось почти до конца столетия) самое неудачное для поэзии время в послепетровской истории России. Старшие поэты ещё продолжали работать, постепенно уходя со сцены (1873 – Тютчев, 1875 – А. К. Толстой, 1877 – Некрасов и Огарёв). Фет блистательно вернулся к поэзии в 1880-е после долгого молчания; Майков и Полонский писали уже не в полную силу; Алексей Жемчужников, один из «опекунов» Козьмы Пруткова, напротив, пережил под старость расцвет лирического таланта. Но новых значительных фигур появлялось очень мало, по крайней мере до конца 1880-х.
Это тем более удивительно, что на эту эпоху приходится расцвет русской прозы (1880-е – эпоха Толстого, Достоевского, Лескова, Чехова). Расцвет переживали и другие области русской культуры – от симфонической музыки, оперы, балета до химии и математики. Чем же объясняется упадок поэзии?
Стихотворения Семёна Надсона.
Типография М. А. Александрова, 1913 год[183]
Отчасти эти причины носят общеевропейский характер. Романтизм доживал свой век. Романтическая философия потеряла влияние, концепция романтической личности девальвировалась (и эта девальвация была продемонстрирована в России в пародийной фигуре и текстах Козьмы Пруткова). Но романтический поэтический язык сохранялся. Лишившись идейной и психологической основы, он стал превращаться в набор клише. Поэты в разных странах искали выход из этой ситуации. Наряду с умирающим постромантизмом[184] зарождалась новая, модернистская поэтика. Во Франции уже работали Бодлер, Верлен, Рембо, Малларме, в США Уитмен радикально обновил просодию и поэтический язык. Но многие великие новаторы (например, американка Эмили Дикинсон, англичанин Джерард Мэнли Хопкинс, поляк Циприан Камиль Норвид) не были услышаны и оценены современниками.
Сатирическая «Искра» была одним из самых популярных изданий второй половины XIX века[185]
В России Фет и Некрасов тоже открыли новые пути, при этом второй из них был популярнейшим поэтом эпохи, у первого тоже было много поклонников. Но парадокс в том, что поклонники часто были не в состоянии понять их художественное новаторство. Революцию, которую совершил Некрасов в языке
