1838

февраля 2

съ ВЫСОЧАЙШАГО

соизволенiя

И. А. КРЫЛОВУ

въ воспоминанiе

пятидесятилѣтiя

литературн. его труд

отъ

любител. русск. словесности

Примечательно, что из надписи в итоге исчезли слова «знаменитый русский баснописец». В парадигме первоначального замысла юбилея как корпоративного празднества они, подобно надписям на медалях в честь медиков, обозначали бы профессиональный статус юбиляра. Вместе с тем в тогдашней культурной табели о рангах они были своего рода высочайшим чином, присвоенным Крылову взамен прежнего, более низкого – «русский Лафонтен». Отказ же от любых титулов и определений зафиксировал следующий качественный переход – от корифея жанра к национальному классику.

При этом в финальный вариант вернулись два важнейших элемента: упоминание о монаршем соизволении и указание на общественный характер чествования. Так самодержец включался в круг любителей русской словесности, а сама она получала высочайшую легитимацию.

К концу июля Санкт-Петербургский монетный двор отчеканил первые четыре золотые медали – для императора, великих княжон Марии и Ольги и самого баснописца[609]. Такие же были изготовлены для председателя Государственного совета И. В. Васильчикова, председателя Департамента законов М. М. Сперанского и всех министров; серебряные предназначались «для раздачи разным значительным лицам», бронзовые – «для отправки в Париж барону Мейендорфу[610] и разным ученым обществам, а равно и для друзей Крылова»[611]. 30 августа в распоряжение Крылова были переданы десять бронзовых медалей; 1 ноября он с оказией послал одну из них М. Н. Загоскину в Москву[612]. К этому времени было в общей сложности выбито и роздано 35 золотых, 20 серебряных и 60 бронзовых медалей[613].

Ил. 27. Уткин П. П. Медаль в честь Крылова. 1838.

А пока изготавливались медали, Оленин успел еще раз по-своему почтить Крылова: по его «словесному приказанию» у Гальберга был приобретен для библиотеки гипсовый слепок с его бюста[614]. Случай беспрецедентный – почетное изображение действующего сотрудника в «храме просвещения» составило компанию бюстам покойных классиков.

12

Крыловская стипендия

Триумфальное празднование крыловского юбилея имело еще одно следствие, которым баснописец был обязан взаимной приязни, связывавшей его с министром финансов Канкриным. Именно Канкрину пришла в голову мысль почтить Крылова особым отличием – учредить в его честь именную стипендию. Эта идея лежала в русле формировавшейся традиции завершать чествования выдающихся лиц каким-либо благотворительным актом или созданием общественно полезной институции. Так, на празднике в честь Брюллова было объявлено о решении образовать капитал для вдов и сирот художников[615], а после празднования юбилея Загорского была учреждена анатомическая премия его имени.

Поскольку изготовление медали взяла на себя казна, средства, уже собранные для этой цели, высвободились. 5 февраля, при обсуждении вопроса о чеканке медали, Канкрин предложил императору направить их на учреждение Крыловской стипендии и получил одобрение. По его мнению, стипендиальный капитал должен был составлять не менее 25 тысяч рублей. Чтобы собрать эти деньги, Канкрин считал нужным,

по соглашении с министром народного просвещения и президентом Академии художеств, открыть <…> подписки у каждого из тех по его ведомству и в кругу его знакомых[616].

Однако очень скоро замысел приобрел иные масштабы. Получастная подписка среди сановных друзей баснописца и их подчиненных превратилась в открытую. Заметим, что Крыловская стипендия стала первой, средства на которую собирались таким образом; до того стипендии учреждались на основе капиталов, целиком пожертвованных частными благотворителями.

Основным организатором стало Министерство финансов. 22 марта в подведомственной ему «Коммерческой газете» появилось официальное объявление от имени министра об открытии, с высочайшего разрешения, подписки,

дабы проценты с собранной суммы были употребляемы на платеж в одно из учебных заведений для воспитания в оном, смотря по сумме, одного или нескольких юношей[617].

Непосредственное руководство сбором средств Канкрин возложил на Вяземского как своего подчиненного, вице-директора Департамента внешней торговли. Судя по сохранившимся подписным листам[618], тот смог собрать 5290 рублей ассигнациями. На самую крупную сумму – 990 рублей – подписалось Московское купеческое общество, чиновники Государственного заемного банка пожертвовали 265 рублей, столичный фабрикант, благотворитель и совладелец типографии В. Г. Жуков – 235 рублей, а группа браковщиков сала и масла Санкт-Петербургского порта раскошелилась на 100 рублей. Все это были взносы лиц, так или иначе связанных с Министерством финансов или зависимых от него, но три четверти суммы все-таки составили приношения людей, далеких от коммерции. С теми же подписными листами Вяземский обошел своих светских знакомых и литераторов, включая Жуковского (100 рублей), Плетнева (25 рублей) и Одоевского (100 рублей, которые, впрочем, не были выплачены). Свой вклад внесли давняя приятельница Крылова графиня С. В. Строганова (100 рублей) и даже генерал-фельдмаршал И. Ф. Паскевич (200 рублей). А самым важным лицом, поддержавшим учреждение Крыловской стипендии, стал великий князь Михаил Павлович, который передал Вяземскому 300 рублей.

Официальное объявление Министерства финансов было перепечатано несколькими периодическими изданиями, которые читались не только в столицах[619]. Впрочем, на крупные пожертвования из провинции надеяться не стоило. К примеру, почтмейстер из местечка Тельши Виленской губернии, титулярный советник В. Н. Турчевский, посылая издателю «Литературных прибавлений» Краевскому десять рублей, писал:

Иван Андреевич для сердца нашего нечужд и мы особенно благоговеем пред его особою. Приношение мое ничтожно и ничего не значуще, но чтоб не быть участником в оном, ето, право, стыдно. Я по состоянию моему сколько могу, столько и жертвую в честь нашего патриархального баснописца и по русской пословице доложу, что по одешке протягивай ношки[620].

Зато сбор средств среди служащих учреждений, подведомственных Министерству финансов, шел весьма споро. К началу июня поступило уже существенно больше 25 тысяч рублей[621]. Однако Канкрин, желая активизировать поступления из провинции, привлек к участию Министерство внутренних дел. 14 мая оттуда всем губернаторам было разослано предписание оказать содействие в сборе средств, что запустило работу огромного административного аппарата вплоть до городничих и уездных исправников.

В министерском циркуляре среди прочего говорилось:

…многие любители словесности, пребывающие в губерниях просвещенной России, во уважение заслуг И. А. Крылова, осведомившись об изъясненном столь высоком к нему внимании августейшего монарха, конечно, с особенною готовностию поспешат явить сему истинно-Русскому и всеми любимому народному писателю свою признательность; и по сему в ознаменование многолетних трудов его на пользу