Шрифт:
Закладка:
– А мне что делать?
– Не знаю, это сложно, всего не обсудишь по телефону. Но в целом вы должны помнить, что в настоящий момент вы очень уязвимы и находитесь в опасности. Что вы должны спасти от крушения все то, что вам нравится. Вы по-прежнему играете в теннис?
– Да.
– Так же хорошо, как в юности?
– Ну по большей части стараюсь защищаться.
– Тогда играйте в теннис. К примеру.
– М-да. А Мирайдзин? Я не собираюсь оставлять ее одну, это должно быть ясно. Даже для того, чтобы поиграть в теннис. Я не собираюсь больше доверять никому свое сокровище – ни сёрфингистам, ни альпинистам, ни няням…
– Я с вами согласен, это разумно. Но вам никто не запрещает брать ее с собой, когда захочется поиграть в теннис.
– Мне надо этим заниматься, чтобы обрести волю к жизни? Ездить играть в теннис, захватив с собой Мирайдзин?
– Я не утверждаю, что к вам вернется воля к жизни. Вероятнее всего, нет. Но вы в любом случае будете жить. Заниматься тем, что вашему горю угодно было бы вычеркнуть, поскольку это доставляет вам удовольствие.
– Мой отец был заядлым любителем научной фантастики. У него было почти полное собрание «Урании», с 1-го по 899-й номер. Он был на них буквально сдвинут, пропустил всего четыре выпуска. Но с тех пор как не стало моей сестры Ирены, в 1981 году, и вплоть до своей кончины, он умер восемь лет назад, он больше не купил и не прочитал ни одной книги.
– Вот видите, это как раз то, что я вам не советую делать. Вам лучше известно, что доставляет вам радость: занимайтесь этим, не отказывайте себе в удовольствии. Берите с собой малышку и занимайтесь ею, пока делаете то, что вам нравится. Другого выхода нет. Конечно, было бы неплохо, если бы в этот период за вами кто-то наблюдал, но, насколько я помню, вы не держите в чести психиатров.
– Психоаналитиков. Я всегда был окружен психоаналитиками, но все вокруг меня продолжали страдать как звери, а виноватым всегда оказывался я. Я настроен против психоаналитиков, но против психиатров ничего не имею.
– Вы и против психоаналитиков ничего не имеете, поверьте мне. И все же как бы там ни было, мой вам совет не испытывать судьбу именно в данный момент. Если вы не собираетесь обращаться за помощью к кому-нибудь из моих коллег, займитесь собой сами. Важно, умоляю вас, думать о самом себе. Наденьте кислородную маску. Дышите. Поддерживайте в себе жизнь.
– Спасибо за совет. Попробую ему следовать.
– Да уж, пожалуйста. И пришлите мне эсэмэску с именами и адресами людей, с которыми я должен повидаться в Германии, тогда я завтра же утром и полечу.
– Сердечно тронут, доктор Каррадори. Правда.
– Как я уже говорил, это моя работа.
– Я как раз собирался спросить, скольким я обязан?
– Об этом даже не думайте, доктор Каррера. Я сказал «работа», чтобы напомнить: я умею с ней справляться.
– Но позвольте мне оплатить хотя бы траты на путешествие.
– Не беспокойтесь. Я уже многие годы не плачу за билеты. Не думайте, что вы меня разорите.
– Доктор, ей-богу, не знаю, что вам сказать. Я тронут.
– Лучше ничего не говорите. Что я должен сказать пилоту, девочке и моему коллеге в клинике, я знаю, а вот относительно вашей бывшей не представляю, как вы намерены поступить.
– В каком смысле?
– Если она захочет приехать на похороны в Италию, вы сможете принять ее у себя?
– Не думаю, что она в состоянии путешествовать, доктор Каррадори. Не думаю, что она справится.
– Я понял, но тут ведь никогда не знаешь наверняка. По опыту знаю, что в некоторых случаях шок на время блокирует симптомы болезни, это не исцеление, но мало-помалу он устраняет физические препятствия, вызванные недугом.
– Я не против принять ее у себя.
– Теперь что касается ребенка, Мирай-дзин. Думаете, сможете время от времени привозить девочку к бывшей жене, как делала ваша дочка? Я понимаю, об этом преждевременно говорить, но рано или поздно эта проблема встанет.
– Думаю, что смогу привозить.
– Разумеется, когда немного придете в себя. А сейчас послушайтесь меня, сосредоточьтесь на кислородной маске.
– Хорошо, доктор. Безмерно благодарен.
– Значит, высылайте все, что мне надо, эсэмэсками. Имена, адреса, номера телефонов. Нет, лучше пошлите на Ватсап, тут телефонная связь хуже Интернета. Чем раньше вы пошлете, тем быстрее я улечу.
– Сейчас же посылаю, доктор Каррадори.
– Отлично. И тогда я завтра улечу.
– Спасибо огромное.
– Вы правильно сделали, что мне позвонили.
– Теперь я понимаю.
– А это означает, что кислородную маску вы все же намерены надеть.
– Я ее уже надевал однажды, доктор. Когда умерла моя сестра.
– Верно. А сейчас наденьте снова.
– Другого выхода нет…
– Что верно, то верно. И еще я вам скажу, что я вас люблю, в общепринятом смысле.
– Я вас тоже люблю, доктор Каррадори.
– И если получится по времени, я на обратном пути из Мюнхена остановлюсь во Флоренции, если вы не против. Расскажу вам все лично и в малейших подробностях.
– Это было бы здорово. Но прошу вас, не в ущерб вашей…
– Я же сказал «если получится по времени». Я, повторюсь, приступаю к работе через неделю.
– Отлично.
– Будет случай познакомиться с вашей внучкой. А может, даже погоняем шары, как вы на это смотрите?
– Вы имеете в виду теннис?
– Я почти не играю, но почему бы не развлечься? Впрочем, в юности, когда я был натренирован, вы все равно мне вкатили 6:0, 6:1.
– Подумаешь! Сорок лет назад.
– Возьмем с собой девочку и поиграем. Хорошо?
– Хорошо.
– Тогда я с вами на время прощаюсь. Жду все данные.
– Высылаю немедленно.
– До свидания, доктор Каррадори. Большое спасибо за все.
– Крепитесь. До скорого.
– До встречи.
Брабанти́ (2015)
Больгери, 19 августа 2015 г.
Дорогая Луиза!
Уже многие годы, когда я разговариваю с тобой, у меня складывается впечатление, что при этом присутствует кто-то другой. Под «тобой» я имею в виду девушку, которую люблю с двадцати лет и которая стала женщиной, матерью, а сейчас и бабушкой. Уже давненько, когда я разговариваю с тобой, не считая той девушки или того, что
