Потом важный инспектор Хопкинс в отвратительном ярком галстуке принялся во всех деталях описывать, как он приступил к расследованию. Толпа несколько оживилась, но увы. Хопкинс куда больше внимания уделял самолюбованию («Я много лет работаю в полиции, и скажу без хвастовства, мало кто может со мной поспорить…»), нежели собственно подробностям дела.

– Болтун, – проворчал Этан мне на ухо.

Зрители так же быстро утомились, и уже к середине бесконечных показаний инспектора многие зевали от скуки, а самые наглые даже принялись переговариваться.

Хопкинс хмурился, однако ничего поделать не мог. Не арестовывать же самых болтливых за нарушение общественного порядка! Он бы не прочь, но на дознании это было прерогативой коронера.

Я ответила шепотом:

– Хорошо, он не додумался привезти сюда Питера в наручниках.

Этан хмыкнул.

– Как же. Хопкинс собирался устроить целое представление, пришлось вмешаться.

И, судя по тому, какой острой неприязнью полыхал взгляд Хопкинса, поворачиваться к нему спиной Этану теперь не стоило.

– Кстати, – продолжил муж, оглядываясь, – ты не видела Далтона?

Я принялась крутить головой. На дознание собрались все жители Блэквуда и обитатели Лонг-хауса от мала до велика, включая детишек и горничную Энни в гипсе. Как только доковыляла со сломанной ногой? На рождественскую службу она, помнится, не пошла… Разве что кухарка заявила, что на суды ей ходить недосуг. Кто за нее будет готовить ленч?

– Кажется, нет, – созналась я неуверенно. – Разве его не вызывали свидетелем?

Ведь именно дворецкий подавал злосчастный пудинг.

– Коронер решил не вдаваться в детали, – пояснил Этан и сжал переносицу. – Кстати, Мэтью Пауэрса тоже не видать.

– Зато Тереза на месте, – хмыкнула я.

Я могла собой гордиться, в выбранном мной траурном наряде Тереза преобразилась и вызывала удивленные шепотки.

Этан рассеянно кивнул и вдруг предложил:

– Вернемся в Лонг-хаус? Не нравится мне это.

Неужели подозревает, что злодей дворецкий под шумок прикончит соперника?

Хотя я уже ничему не удивлюсь!

В Лонг-хаусе было тихо. В холле размеренно тикали напольные часы, где-то в отдалении лаяла собака. Кухарка наверняка колдовала (и хорошо, если только в кулинарном смысле!) на кухне, однако оттуда не долетали ни запахи, ни звуки.

– Криков о помощи не слышно, – хмыкнула я, чувствуя себя донельзя глупо. Как будто мы бросились в воду, чтобы спасти утопающего, а оказалось, что он просто весело плескался. Или мы вообще приняли за тонущего человека проплывающую по воде шляпу. – Похоже, мы зря примчались.

Однако морщинка меж бровей Этана не разгладилась. Он оглядывался так, словно искал следы крови или еще какие-нибудь зловещие улики.

– Быть может, кричать некому, потому что убийца уже совершил задуманное?

Я стянула перчатки и возразила насмешливо:

– И теперь прячет тело в саду?

Весьма рискованная затея. Если какой-нибудь вандал по незнанию повредит, скажем, посадки иберийских нарциссов или редких белых колокольчиков, садовник его на удобрения пустит.

Я добилась чего хотела: Этан наконец улыбнулся мне в ответ и возразил с обычной своей обстоятельностью:

– Если рыть землю в такую погоду, то убийцу будет проще простого найти по грязной обуви и черной каемке под ногтями. Но в Лонг-хаусе столько потайных мест, что скрыть улики не составит труда.

В чем-то он был прав. Не зря ведь Макбрайды, невзирая на весь свой опыт и чутье, уже который день ищут пресловутые бумаги. Взять хоть тройную крышу в правом крыле или двойной пол в Сапфировой гостиной.

Хотя одно дело – бумаги, а другое – труп!

– А как же запах? – возразила я. – Вряд ли Кларки поверят, что это сдохла крыса.

Этан почесал кончик носа и позвал громко:

– Мистер Далтон!

Лишь тишина была ему ответом.

– Мистер Далтон, вы здесь? – попробовала и я, впрочем, тоже безуспешно.

Хотя это еще ничего не означало. Возможно, дворецкий утомился и прилег отдохнуть? Или попросту вышел прогуляться? Но в таком случае он бы наверняка запер дверь.

– Хором? – предложил Этан с иронией.

Попробовать – вдруг поможет? – мы не успели. Прямо из стены на нас вывалилась призрачная фигура, заставив меня охнуть, а Этана взмахнуть кулаком.

Кулак предсказуемо прошел насквозь, не причинив духу никакого вреда. Этан сконфуженно отдернул руку и потер костяшки пальцев.

Оливия завертелась вокруг нас, размахивая руками так, что походила на ветряную мельницу. Будь у нее голос, она бы наверняка заверещала.

От потустороннего холода на шее у меня дыбом встали волоски, и Этан обнял меня за плечи.

– Спокойнее, – попросил он. – Что-то случилось?

Оливия топнула ногой.

– Чего вы хотите от нас? – поинтересовалась я, не особенно рассчитывая на внятный ответ.

Пыли, увы, в холле не было – горничные свое дело знали, – так что общаться она могла лишь жестами.

Она метнулась к коридору, ведущему в глубь дома, «оглянулась» и поманила нас за собой.

– Далтон там? – уточнил Этан на всякий случай.

Оливия нетерпеливо махнула рукой.

– Будем считать, что да, – пробормотал муж, крепко взял меня за локоть и бросился за ней следом.

Мы с трудом поспевали за нашим потусторонним проводником, хотя в этот раз Оливия обошлась без шуточек вроде неожиданного ныряния в стену. Волосы у меня растрепались, в боку кололо от быстрого бега, сердце билось часто-часто.

Чистые коридоры сменились заброшенными и пыльными, кое-где встречались ошметки упавшей с потолка штукатурки, камни и прочий мусор.

А куда мы, собственно, бежим?..

Наконец за очередным поворотом показалась массивная дверь, висящая на одной петле. Призрак подлетел к ней и нетерпеливо замахал руками.

– Старая башня? – догадался Этан, пока я пыталась отдышаться. – Это здесь… кхм, могут найтись улики?

«Это здесь вы умерли?» – явно хотел сказать он, однако приличия не позволили выразиться столь неделикатно. Так уж устроен Альбион – здесь даже полицейские предельно вежливы и тактичны.

Кстати, действительно. Зачем мы здесь? Ведь не на экскурсию же Оливия нас привела! И не улики разыскивать, за тридцать с лишним лет они давно обратились в прах.

Вместо ответа она швырнула пыль – благо тут ее было предостаточно – нам в лицо. Ох уж этот театральный темперамент!

Я вытащила носовой платок и кое-как привела себя в порядок.

– Наклонись, – попросила я мужа и вытерла его лицо.

Глаза Этана весело блестели. Кажется, кое-кому тут недоставало приключений.

– Не делайте так больше! – сердито попросила я призрака, убирая в сумку испачканный платок. Белый батист с монограммой превратился в грязно-серую тряпку.

Оливия всплеснула руками и вновь нетерпеливо поманила нас за собой.

Этан покосился на меня, вздохнул – очень ему не хотелось подставлять меня под удар! – и отжал дверь в сторону. Поддалась она на удивление легко, даже петли не скрипнули.

Я поднырнула под его руку, выглянула из-за угла и…

Так вот почему Оливия так спешила!

Мистер Пауэрс лежал животом на подоконнике, голова и руки свешивались в раскрытое окно. Далтон держал его за ноги в щегольских ботинках. Неужели столкнет? Роковая башня, новый несчастный случай…

И тут я громко чихнула.

От неожиданности дворецкий вздрогнул, дернулся – и разжал пальцы.

– А-а-а-а! – завопил мистер Пауэрс и растопырился (иного слова не подберу) в оконном проеме.

Дворецкий дернулся к нему.

– Стоять, полиция! – рявкнул Этан, и Далтон замер